Проблемы детских лагерей и их решения

Как отвечать на вопросы: "Зачем православному заниматься спортом? А когда будет дискотека?", и даже "Что такое брачная любовь?" Как сделать так, чтобы подобные вопросы либо вовсе не приходили в голову подростку в православном лагере, либо ответы на них не разрушали его душу? Каковы эти ответы? Уже более двенадцати лет тысячи детей принимают участие в лагерях Братства Православных Следопытов. БПС — это детская организация Русской Православной Церкви, созданная по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси  Алексия II и действующая при Отделе по делам молодежи Русской Православной Церкви. Опытом проведения следопытских лагерей делится диакон Михаил Першин, заместитель председателя Братства.

Православие — это делание. Как оно соотносится с радостями этой жизни? Что можно воцерковить, а чему следует давать бой? Ясно, что недопустим разгул страстей, понятен идеал — молитва. С другой стороны, Творец человека благ, а стало быть, все свойства человеческой природы можно развернуть к добру. Но как этого достичь, если среда обитания детей — это постсоветский атеизм, культ наслаждений и набор стереотипов о том, что православная вера — сплошное НИ-ЗЯ-Я-Я?

За минувшие десятилетия из стен православных гимназий и воскресных школ выпущено не одно поколение: все ли они ныне в Церкви? Увы, многие ушли. В чем причина этих отпадений? Понятно, что, прежде всего, в свободе. Невольник не богомольник, ведь и Адам отпал от Создателя. Но только ли "удобопреклонность ко злу" повинна в том, что дети, взрослея, уходят из Церкви? Нет ли здесь и наших педагогических просчетов?

Уже не раз говорилось о том, что простое переиздание дореволюционных пособий, равно как и катехизисов, созданных в русском Зарубежье, не отвечает задачам современности. При этом обычно ссылаются на то, что устарел язык, изменилась образная система, принципы подачи материала. Но ведь это талантливые книги, созданные в эпоху расцвета Империи. Наши прапрадеды выросли на них. Что же изменилось? Почему простое изучение "Закона Божия" больше не приносит тех плодов, на которые рассчитывали его авторы? Похоже, что другими стали дети. Не в плане культуры, нет, — в церковности.

Если до большевистского переворота (или вне сферы его действия — в эмиграции) ребенок приходил в школу, будучи уже крещеным, с рождения живя благодатной церковной жизнью, имея опыт молитвы и участия в таинствах, и образование давало ему возможность выразить этот опыт в словах, понять взаимосвязь библейской истории, догматов Христовой веры и той духовной силы, которой исполнена жизнь Церкви, — то теперь в большинстве случаев приходят дети, у которых нет этого жизненного опыта, и для них само обучение становится пространством воцерковления; но это уже совсем иная ситуация, и здесь возможны особые соблазны. Если до революции ребенок осмыслял то, что было ему уже дано, то ныне он, скорее, авансом получает информацию о духовной жизни, будучи практически непричастен к ней или находясь в самом начале пути.

В результате, выучив десяток молитв и азы веры, подросток считает себя православным. Формально так оно и есть. Но реально это вызубривание зачастую никак не соотнесено с его внутренним миром. Такова установка светской школы: чтобы быть отличником, надо знать физику, биологию, литературу и т.д. на пять. Но знать и быть — разные вещи. Тем самым и родители, и дети нередко играют в одну игру: первые считают, что ребенок в воскресной школе или гимназии воцерковляется, вторые — что их воцерковляют. Но себя самого в этих предметах ребенок не находит. Про него здесь речь не идет.

То же самое мы наблюдали и в БПС: подросток сдает молитвы, основы веры, полагая, что именно в зачете весь смысл происходящего. А потом совершает какой-либо "неблаговидный поступок". Он получает образование "для них" — для взрослых. Чтобы "они" были довольны и ты имел репутацию приличного человека. Когда же приходит искушение, когда надо принимать решение, делать выбор, все внешнее, включая и знания о Православии, отходит в сторону, а внутренней опоры у подростка нет. И он уходит из Церкви.

Безусловно, формализация веры может быть связана и с тем, что она стала предметом изучения. Обычная проблема семинарий, гимназий, православных вузов: "обвыкание" порождает цинизм. Но здесь может помочь только одно — подлинность благочестия преподавательского корпуса. К методике это напрямую не относится.

Приступая к преподаванию "Закона Божия", я провел своеобразный мониторинг: спрашивал выпускников православной гимназии о том, что же осталось у них в памяти после четырех-пяти лет обучения. Ответ был один: практически ничего, кроме… — и вот здесь самое необычное — аскетики. Казалось бы, самая отвлеченная дисциплина (достаточно раскрыть объемистый том профессора С.М. Зарина "Аскетизм…", чтобы убедиться в этом), и вдруг именно рассказ о хождении души пред Богом оказался востребован сознанием подростка. Правда, в той гимназии читали не Зарина, а "Добротолюбие". Священник отобрал главы и показал на примере, как действуют страсти и как с ними бороться.

Учитывая этот опыт, мы взяли за основу "Поучения" аввы Дорофея — результат был тот же. Материал "Закона Божия" подростки продолжали усваивать согласно программе, а вот над вопросами к "Поучениям" думали всерьез, спорили, обсуждали, причем включались даже самые ленивые.

Не думаю, что это можно списать на личные пристрастия преподавателя. Как кажется, здесь мы подошли к тому, что еще 70 лет назад начал осуществлять в Сербии один из выдающихся богословов XX века архимандрит Иустин (Попович). В своей семинарии он ввел курс агиологии — изучение житий святых. Тогда это не все приняли. Но в итоге те, кто прикоснулся к наследию святых под руководством отца Иустина, сейчас являются ведущими мыслителями и иерархами Сербской Православной Церкви. Архимандрит Иустин полагал, что именно обращение к аскетике необходимо в православной системе образования в эпоху секуляризации и богоборчества.

Подростковый возраст — это время, когда ребенок ищет самостоятельности, взрослые для него уже не авторитет. Но это отнюдь не поиск свободы самой по себе, это поиск смысла. Любой поступок должен быть осознан. Отсюда — бесплодность голых императивов надо и нельзя, даже если они восходят к библейскому Откровению. Отсюда юношеские бунты, утрата веры, подростковый нигилизм, которые в этом возрасте мы встретим не только у наших детей, но и у таких корифеев религиозной мысли прошлого века, как Владимир Соловьев и князь Сергей Трубецкой.

Юность — это время, когда человек во всем идет до конца. Поэтому в неверующих семьях стали реальностью подростковые суициды. Та пошлость, которую демонстрирует MTV, это не человеческое существование, так жить человеку нельзя, так безобразничают только обезьяны в клетке, но иначе жить подростка не научили, и самоубийство для него — это протест, отказ от той роли юного гедониста, которую ему навязывают масс-медиа.

С другой стороны, двенадцать лет — символический возраст, это время, когда человек делает жизненный выбор. В этом возрасте сонм православных святых, среди которых достаточно назвать имя преподобного Макария Унженского, избирает путь иноческого подвига. В этом возрасте Отрок Иисус отделяется от Своей Матери и Иосифа, остается в Иерусалиме в храме Своего небесного Отца и собеседует с иудейскими учителями (см. Лк 2:41-52). Поэтому, как представляется, это время, когда подросток готов и хочет услышать о главном — о той битве, на которую в таинстве Крещения благословляет Церковь нового воина Христова.

Наконец, еще один аргумент. Адаптация Священного Писания к детскому восприятию должна иметь свои пределы. Пересказы в "Законе Божием" новозаветной истории срезают иные, по слову апостола Петра,  "неудобовразумительные" сучки с древа христианства и тем самым отчасти опресняют, выхолащивают всю его сложность и полноту. Это уместно для детей. Но для подростка такое "отжатое" христианство перестает быть интересным. Ему доступно уже не только духовное молоко, но и твердая пища.

Аскетика дает ему возможность, по слову Шекспира, "повернуть глаза зрачками в душу" и различить там "пятна черноты". Он начинает видеть жизнь своей души, различать добро и зло, вести духовную брань с князем мира сего. И вот тогда он понимает, зачем нужна Церковь, о какой Победе повествует Евангелие, как и почему нужно приступать к таинствам. Православие открывается ему как пространство действия. Он на опыте постигает все то, о чем рассказывает Закон Божий, и понимает, зачем нужно его изучать. Этот навык различения духов, осмысление жизни души во Христе и становится той основой церковности, которую ему не привили в детстве, и которую не может восполнить никакой объем информации о христианстве.

К чему обратиться в море аскетической письменности? Не к отвлеченным трудам вроде работы С.М. Зарина — слишком академичны; не к современным описаниям чудес и подвигов — не прошли испытания временем; но к тому, что сформировало целые поколения православных христиан: к "Древнему Патерику", "Лугу духовному", "Лавсаику". Это сборники кратких историй из жизни монахов IV-V веков. Очень емкие и глубокие, они охватывают все грани бытия. С другой стороны, ситуации, в которых оказываются подвижники, вполне житейские. Там присутствует и юмор, и богословие. Читать их легко, а задуматься есть о чем. Эти древние свидетельства нашли свое отображение в творениях преподобных Варсонофия и Иоанна, аввы Дорофея, Иоанна Лествичника, к которым тоже можно прибегать в этом курсе. Безусловно, преподавателю следует заранее отобрать материал, к каждому тексту подготовить вопросы. Аудиторию надо заинтриговать, заставить думать.

Помимо "Поучений" аввы Дорофея, мы внесли в курс основ Православия отдельные главы "Древнего Патерика". Аскетика в разумных пределах уместна в учебном процессе. Так, "Поучения" изучают в старших классах ряда православных гимназий Москвы.

Во всяком случае, в эпоху глобальной дехристианизации опыт ранней Церкви не будет излишен. Подвигу есть место в жизни. Подростку нужны задачи на вырост. С нашей точки зрения, именно видение духовной реальности жизни, осознание своего, по выражению Михаила Бахтина, не-алиби в бытии, раскрывает подростку смысл его призвания в этом мире. Православие перестает быть сводом правил. Опыт древних отцов-подвижников позволяет разглядеть Небо за серыми буднями и наполняет высшим смыслом обыденность.

Всё, что не против нас, за нас. Этот принцип различения приложим ко всем явлениям жизни, которые напрямую не затрагивают евангельское благовестие, но так или иначе касаются человеческой души. Спорт восполняет то, что утратила городская цивилизация. Радость движения, владения телом… Как соотносятся спорт и христианство? Что становится другим? В лагерях БПС спорта много. Меняется мотивация. От состязательности и желания победить любой ценой мы стараемся перейти к тому, чтобы ребенок научился получать удовольствие от самой игры.

Возьмем для примера волейбол. Обычная ситуация: мяч попадает в линию, каждая сторона пытается убедить судью в том, что ей выгодно. Неважно, что было на самом деле, аут или поле, главное — перекричать противника. Ложь никого не волнует. Поэтому на поле и должен быть наставник. Поскольку азарт присущ и верующим детям, его задача в том, чтобы переориентировать мотивацию игроков. Не стоит читать мораль, можно просто сказать: "Пусть будут правы наши противники, не на корову же играем, но даже если правы мы, давайте уступим, а там посмотрим, кто сильнее". Справедливость и сила духа вызывает уважение у подростков. В данном случае, она служит и христианскому воспитанию.

Второе. Поскольку лагерь — детский, любые соревнования, строго говоря, некорректны. Нельзя ставить в одну линию ребят от 10 до 14 лет, мальчиков и девочек. Это разные категории. Выход — определить абсолютного победителя, но отметить и всех остальных. Иными словами, количество номинаций должно быть равно количеству патрулей: за скорость, силу, сообразительность, дружбу, и т.д. Не награждается только лень и безучастность. Отметим здесь, что спортивные эстафеты следопыты проходят по патрулям. Патрульная система призвана еще больше сдружить детей.

В Рождественском лагере 2003 г. самой приятной неожиданностью было то, как во время следопытского ралли патруль ребят из г. Егорьевска (руководитель Ольга Николаева) уступил очередь девочкам из Саранска. Был сильный мороз, больше 20 градусов, и на альпинистской переправе, переброшенной через овраг, образовался затор: мы не успевали закреплять карабины на тросах. В этой ситуации егорьевские следопыты сами, без подсказок, пропустили вперед более слабых, теряя при этом время и баллы. Когда подводили итоги эстафеты, именно этот эпизод был отмечен как главный результат всей общелагерной программы.

Наконец, спорт смиряет. Полезно молодому человеку осознать свое несовершенство. Это сбивает спесь, что само по себе неплохо. Так однажды, это было четыре года назад, в летний морской лагерь БПС под Анапой приехала группа старших подростков из Питера. На православных они посматривали свысока и все свободное время уделяли спортплощадке. Но вот на волейбольное поле вышел катехизатор, — это был я, тогда еще не в сане диакона, — и показал, что верующие владеют-таки мячом. Затем, уже в баскетбол с ними сыграл батюшка, духовник лагеря. Гляжу: призадумался мой народ, стал почесывать лоб. Появилось уважение к Церкви. А когда высший класс в футбольном мастерстве продемонстрировал заместитель Председателя Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви, мои подопечные и вовсе преобразились: оказывается, Церковь не лишает человека "радостей жизни". Можно быть православным и увлекаться спортом. Можно быть погруженным в мирские дела и заботы, не утрачивая при этом внутреннего богопредстояния.

Иллюстрацией этой мысли может служить легенда про католического святого Людовика де Гонзаго: "Однажды во время перемены во дворе семинарии Людовик играл в мяч. В это время его товарищи предавались традиционной забаве, испытующей одновременно и мудрость и благочестие участников: "Что сделал бы ты, если бы узнал, что через полчаса наступит Страшный Суд?" — таков был вопрос, на который надлежало ответить каждому. Одни говорили, что предались бы молитве, другие — самобичеванию. "А как поступил бы ты?" — спросили у Людовика. "Я? — я продолжал бы играть в мяч".

Ропот в детском лагере — вина организатора. Не "вредные" дети портят ему жизнь: он сам что-то не продумал, не загрузил своих подопечных, и в результате — подкатываются к нему девицы и требуют дискотеки. Понятно, что эту идею они привезли из дома. Ясно, что потакать разнузданности недопустимо. Не для того Бог доверил вам детей, чтобы вы будоражили неокрепшую психику. В конце концов, этого они и дома "наедятся". Задача православных лагерей в ином. Но что же делать?

Ответ был найден благодаря тому, что в лагерях БПС участвуют и родители — в качестве инструкторов и наставников патрулей. Все родители талантливы. Всем можно найти дело. Тем более, что дети всегда рады общению, хотят научиться чему-либо интересному.

Так в летнем морском лагере "Керчь-2003" инструктор международной категории Галина Алашова начала вести у девочек по утрам аэробику. Под хорошую ритмичную музыку 40 минут плотной работы. Результат превзошел все ожидания. Во-первых, страшно понравилось: многие всю жизнь мечтали о таких занятиях. Во-вторых, перестали задирать носы: и впрямь, со своим телом управиться не могут… В-третьих, выплеснули энергию. И теперь им уже не до дискотеки, и так мышцы ноют.

В то же самое время для ребят занятия по самообороне проводил обладатель черного пояса по каратэ, мастер четвертого дана, судья международной категории Виктор Смекалин. Следопыты получили представление о том, как в случае нападения уйти от ножа, противостать шпане, защитить других. К сожалению, в наши дни такие навыки могут пригодиться детям; важно, что учил этому верующий православный человек, опытный мастер.

Конечно, вечер в лагерях БПС наполнен событиями. Это и конкурсы, и представления, и сценки, и песни у костра и для дискотек просто нет времени (можно так объяснить это слишком настойчивым, но пока еще далеким от Церкви просителям). Но для меня здесь значимо то, что проблема дискотек может быть решена не только на языке нравственных норм, но и снята как таковая. Та энергия, которая затрачивается на них, может быть задействована иначе — не разрушающим душу образом.

Открытия совершаются по милости Божией. Уже не первое десятилетие проблема полового воспитания стоит перед российской педагогикой во всей остроте. Курс "Этики и психологии семейной жизни", введенный еще в СССР, был всем хорош, но не давал духовной основы и не отвечал на ряд вопросов. За введение программ так называемого "сексуального просвещения", которыми пичкают учеников в некоторых школах РФ, и директора, и учителей-"просветителей", и разработчиков следует привлекать к суду. Прецеденты были, статьи есть (135 и 242 УК РФ). Интеллектуальное растление должно быть наказуемо. А вот православных разработок появилось за эти годы немного, и проблему они решают лишь отчасти.

Очень красивое решение предложил руководитель отряда БПС Владимирской епархии, председатель епархиального Отдела по делам молодежи, талантливый педагог, протоиерей Андрей Панин. В зимнем лагере БПС "Руза-2003" батюшка ставил спектакль о Рождестве. Затаив дыхание, весь лагерь и персонал базы, где мы расположились, в течении двух часов внимал представлению, в котором участвовал как владимирский отряд, так и другие патрули.

А потом отец Андрей сделал открытие. В спектакле использовали куклу младенца. Протоиерей Андрей Панин, сам отец четырех детей, предложил научить следопытов тому, как правильно младенца пеленать, варить подкормку, петь колыбельные песни. И надо было видеть, как 120 детей, разного возраста и пола, из восьми регионов России и СНГ, слушали, записывали, а затем сами выходили к столу и пеленали ребеночка. Не только девочки, но и ребята.

В чем проблема полового воспитания? В том, что семьи стали малодетными и девочки не вынянчивают малышей. Повзрослев и вступив в брак, они не готовы рожать детей, поскольку не знают, что с ними делать. И запеленать не смогут, и колыбельную не споют, не говоря уже о прикормках. Неизвестное всегда пугает, и это одна из причин того, что дурная бесконечность мало- и бездетных семей нависла над Россией. Но с другой стороны, то, что уходит из опыта жизни ребенка, должно быть возвращено ему в процессе обучения. И представляется, что отец Андрей нашел замечательную методику. Во-первых, она абсолютно следопытская. Обучение происходит через действие. Лучше всего дети запоминают руками. Во-вторых, закладывается правильная мотивация к семейной жизни: брак — это семья, это рождение и воспитание детей. В-третьих, мы возрождаем ценнейшие пласты родной культуры. Колыбельные — душа народа. Наконец, здесь можно и поэкспериментировать. Так, отец Андрей намерен записать плач младенца на магнитофон, и во время зачета по этой дисциплине усиливать звук, если следопыт пеленает неправильно…

Как известно, одна из основных методик БПС — учеба через дело. А какое дело способно заставить современного тинэйджера обратиться к словесности? Дети выпадают из культуры — как задать обратный вектор к высокой русской словесности? К поиску ответов на эти вопросы нас подтолкнула одна история-"страшилка".

В летнем Феодоровском городке 2002 г. три девочки 14-15 лет отвечали нам основы Православия. Подготовились не очень, и мы решили поглубже прозондировать их познания в других областях.

— Кто написал "Му-Му"?

— Достоевский.

—?

— Вместе с Некрасовым.

— ?!!!

— Еще Пушкин им помогал.

— ……………………………….!

Пытаемся "вытащить" неудачниц:

— А чем памятен для Российской Империи 1812 год? (Надо сказать, что они только что вернулись с экскурсии в Бородино.)

— Большой засухой, кажется.

— Какое горе потрясло Россию в 1837-м? (Именно в этом году трагически погиб Пушкин.)

— Началась война с Турцией.

 Народная тропа явно подзаросла...

Почему они такие? Потому что узнают об окружающем мире в Интернете и в журналах. Эти девицы только начали участвовать в программах БПС, но и опытные следопыты выдают подобные перлы. И мы нанесли ответный удар.

В следующий же лагерь, благо он проходил на псковской земле, всех обязали:

1) выучить хотя бы одно стихотворение поэта, чей прах покоится в Святогорском монастыре;

2) познакомиться с его биографией;

3) знать историю и святыни Пскова и Печер.

Дело было в день рождения нашего инструктора. Выбрав момент, когда к вечеру дети слегка проголодались, им сообщили, что чаепитие начнется только после того, как каждый порадует юбиляра стихами. И надо было видеть, с каким выражением читались эти стихи. Даже тех, кто ничего не подготовил, вдруг осенило вдохновение, и мы еще раз оценили богатство школьной программы. Правда, пришлось по несколько раз выслушать "Письмо Татьяны" (от девиц). Ребята оказались более памятливыми.

На мой взгляд, поэтический день рождения удался, хотя впоследствии кое-кто обвинял нас в "зверстве", видимо опасаясь, что подобные эксперименты придутся по вкусу и их преподавателям.

Аппетит приходит во время еды. Убедившись, что дети просто мечтают вспомнить все то, что казалось столь ненужным на уроках литературы, мы пошли дальше. В весенний лагерь взяли с собой Пастернака и Бродского. Включили в программу страстной цикл из "Доктора Живаго", "В больнице" Пастернака и "Сретение" Бродского. Поручили каждому следопытскому патрулю (это 5—7 человек) выучить по стихотворению (по 2 строфе на брата), проработать его евангельский контекст, понять смысл и, насколько возможно, поэтику. И вопреки всем скептикам, — они выучили и продумали. Читали не как попугаи — с умом.

Конечно, пришлось попотеть. Трудны взрослые стихи. Еще труднее — соотнести их с Новым Заветом. Но оказывается, именно это подростку и интересно. Он ищет нагрузки, значит, надо ее дать.

Кроме того, помогая детям, наши инструктора, студенты, сами по-особому прочувствовали Новый Завет, увидели его литературные отражения, осознали, как Евангелие прорастает сквозь русскую культуру, как культура может вести ко Христу.

Для меня главным результатом было то, что после лагеря одна девочка обратилась с просьбой отксерокопировать ей "Сретение" Бродского.

Так мы вышли на новый профиль своей работы. Отныне во все лагеря БПС нужно учить стихи. По слову Матроскина, заработало!

Однако это еще не все. Мало увидеть христианскую подоснову русской культуры, надо еще уметь об этом рассказать. Иностранцам. Кроме того, любой руководитель детского лагеря всегда жаждет глотка тишины. Вот как был найден способ поймать сразу двух зайцев.

Когда в том же весеннем лагере мы составляли маршрут для завершающего скаутского ралли, — это такая эстафета, в которой необходимо применить все полученные навыки, — то легенду, указывающую патрулю его задания, взяли и написали по-английски. Рискнули, предположив, что в каждом патруле найдется хотя бы один следопыт-англофон, а если нет — пусть решают задачу сами, как смогут: попробуют найти словарь или подружиться с полиглотами.

Разведка боем прошла успешнее, чем ожидалось. Они прибежали раньше запланированного, все разгадав, во всем разобравшись и вовсю обсуждая свои победы. По мере возвращения патрулей гвалт нарастал. Продираясь сквозь него, взрослые лихорадочно подписывали дипломы к мачте закрытия. Но аккуратная работа и детский энтузиазм — вещи несовместные...

И тогда: "Dear children! You must speak only English before mast! (Чадца, до мачты — только по-английски)" — изрек я новый закон. "Чадца" вздохнули, но… И после нескольких жалоб на то, что it's terrible (это ужасно), начали общаться на языке жестов, прибегая, впрочем, и к языку Шекспира.

Их языковые конструкции не отличались замысловатостью, но 1) вновь пригодилась школа, причем выиграли знайки (с педагогической точки зрения, были активизированы школьные знания, а тем самым задана мотивация к учебе); 2) стало на порядок тише; 3) отныне в лагерях БПС будет "неожиданно" звучать и английская речь, тем более, что Братство поддерживает дружественные отношения со скаутскими организациями Европы и США. Так что навыки, глядишь, и пригодятся — обращать друзей в Православие.

А Шекспира пока решили просто почитать: и сонеты, и знаменитое гамлетовское размышление о том, что ожидает человека после его смерти: to be or not to be (быть или не быть).

Были же, в конце концов, немецкие, французские и английские дни в воспитательной системе российских императоров. Святой Цесаревич Алексий, сам скаут и небесный покровитель православных следопытов, этими языками владел. Надо идти ему вслед.

Кроме английского в БПС запланирован еще и греческий для начинающих. Но это уже другая история.

В чем же цель всех этих решений? В том, чтобы не только изучение аскетики закладывало фундамент церковности ребенка. Наша задача так смоделировать все отношения в лагере, чтобы следопыт приобрел опыт насыщенной, интенсивной, интересной, обогащающей и, что самое главное, подлинной христианской жизни.

Христианство здесь раскрывается не через слово, а через самое жизнь. Как ведут себя взрослые? Чем они живут? Как выстраивают отношения между собой и с ними? Просят ли прощения? Как готовятся к исповеди? Готовы ли пойти на компромисс и в каких ситуациях?

Сами задания, которые даются следопытам, подводят их к тому, чтобы, раскрывая свои способности, не переступать заповедь любви. Чтобы внутреннее богопредстояние вошло в плоть их жизни. Чтобы в конечном итоге участие лагеря в литургии приносило свои плоды. Чтобы "наше причастие Телу и Крови Христовым, — по дерзновенному слову святителя Льва Великого, — превращало нас в то, что мы получаем".

Принять участие в программах Братства можно, позвонив по телефону 276-21-54 (Адрес: ул. Крутицкая, д. 13, проезд: метро Пролетарская).