Золото московских реалистов

Москвореченец – это диагноз. Это принадлежность, с одной стороны, к старой академической школе живописи. С другой – единодушие и согласие в понимании термина «художник». По словам одного из участников выставки Ильи Коваленко, «русский художник – и паломник, и православный христианин. Это в традиции». Прежде всего, это в традиции самого творческого объединения, сложившегося в конце 80-х годов. «В стране тогда происходили неоднозначные процессы, – напомнил искусствовед Виктор Калашников. – Группа художников проявила инициативу и желание создать жизнеспособное и могущее существовать в быстроменяющемся мире творческое объединение. Они не противопоставили себя Союзу художников, потому как работали в другом ритме, но главное их отличие не в этом. В том, что эти люди преданы единому представлению о художественном творчестве при сохранении яркой творческой индивидуальности».

Состав «Москворечья» разновозрастный – это и академики, заслуженные художники России, и даже династии, но в большинстве своем – выпускники Суриковского художественного института. И те, кто окончил МГХИ в далекие 60-е, и те, кто вышел из стен института вчера.

По мнению Калашникова, способность привлекать к себе новые силы – убедительное доказательство жизнеспособности объединения. «Молодежь тянется и сопоставляет себя с мастерами, последние учат своим примером, каким должен быть художник», – говорил искусствовед на открытии выставки. Именно мастера, «старики» определяют ту высокую планку требовательности, которую на протяжении многих лет держит «Москворечье».

Впрочем, не будем так категоричны. Работы москвореченцев, в том числе недавних выпускников художественных вузов, находятся и в частных российских коллекциях, в галереях Москвы, Коломны, Рязани, Твери, Тулы. В 2002 году в ЦДХ состоялась крупная выставка «Связь времён», на которой целая династия талантливых художников Кугачей представила свои полотна. Старшее поколение – академик Российской Академии Художеств Юрий Петрович Кугач и его супруга Ольга Григорьевна Светличная (ученики Крымова и Грабаря). Среднее – Михаил Юрьевич Кугач. И молодое – внуки прославленного живописца Иван Михайлович и Екатерина Михайловна. Правда, тогда выставка была приурочена к 85-летию академика. В 2003 году была еще экспозиция на Поклонной горе. И затишье.

Минкультуры почему-то по-прежнему делает ставку на авангардное искусство, которым переполнены выставочные залы и галереи. Члены художественного объединения неравнодушны к сложившейся ситуации. Молодой художник Илья Коваленко, выступавший на открытии выставки, без тени иронии сказал: «Художник не тот, кто умеет рисовать картину, а человек, который умеет видеть красоту в натуре. Видеть и передавать. Все иные пути, пути ухода от натуры, я вижу путями погибели. Постигая красоту натуры, художник не должен работать один. Должна быть преемственность традиций – это путь русского художника». И все же. Каков бы ни был пафос выступлений и негодование от несправедливости, художники на открытии сияли. «Два года мучений, рыданий. Я почти счастлива», – шепнула одна из участниц выставки своей подруге.

Творческое общение художников начиналось на академической даче под Вышним Волочком, куда выезжал и стар, и млад. На пленэрах в Ростове Великом и Архангельском художники вместе собирались и писали картины в абсолютно разных жанрах. Разножанровость и вместе с тем духовная общность – определяющая черта объединения. Пейзажи, портреты, натюрморты, интерьеры на выставке преследуют одну цель – во всем великолепии показать «Родную землю». Именно так кураторы проекта назвали выставку. Зритель вряд ли найдет логичным перемежение «Ледохода на Устюге» с «портретом Ильи», интерьером спальни в картине «Интерьер. Вечер» и букетом флоксов. Сами художники убеждены, что отсутствие выраженной последовательности и логики в расположении картин, неожиданный хаос – безусловный плюс выставки. Потому что в рамках небольшого проекта (чуть больше пятидесяти полотен) и «Родная земля», и работа самого художественного объединения – показаны в многообразии.

Действительно, разножанровость работ поначалу даже пугает. «Зачем и почему их повесили рядом?» – может задаться вопросом недоумевающий зритель. «Весна. Терраса» Виктории Самсоновой – очаровательна. Освещенная утренним солнцем терраса, детская лошадка-качалка, развевающаяся на веревке пеленка в мелкий цветочек и забытая на перилах книга, страницы которой листает весенний ветер. Сдержанность и композиционная простота, легкость, ясность и, как сказал бы искусствовед, – сделанность работы не позволяют пройти мимо. Но что объединяет эту «Весну» с рядом висящей картиной Германа Незнайкина «Брянск, XIX век»? Как зритель – я в тупике. Брянская ярмарочная площадь, повозка, редкий народ? А может быть, присутствие на картине детской карусели? Ну, уж точно нет ничего общего у первых двух с работой «Вечер. Интерьер». Последняя воскрешает воспоминания о советской действительности: кухонный стол со знакомым металлическим чайником, аскетичная кружка с заваркой и распростертая для чтения газета. Ответ приходит сам собой – сделанность, сдержанность, профессионализм и «любовь, с какой художники относятся к своему ремеслу, к предмету, который он изображает, плюс к Богом избранному миру». Это если цитировать Виктора Калашникова.

Художники «Москворечья» предельно непохожи. Непохожи, кажется, даже в собственных полотнах. Примеры буквально один над другим, в дуэте, а то и квартетом размещены на широкой стене выставочного зала. Картина Григория Чайникова «Интерьер церкви Николая Чудотворца в Пьетро» может показаться мрачной, в основном из-за темного фона и неярких красок. Кто-то назовет сам сюжет фотореалистичным. Но любой зритель, безусловно, удивится, насколько отличается манера письма и настроение от  висящего по соседству его пейзажа «Мокрый снег». Где торжествует весна, птичья стая, поднявшаяся над серыми избами, и голубые крыши колокольни и храма на фоне прозрачного неба. Далеко не репортажный сюжет.

Работы Владимира Акиньшина на выставке – это трио солистов из разных номеров концерта. Натюрморт, портрет, пейзаж. Причем речь об одном концерте. Глядя на спелые антоновские яблоки, лежащие на большом белом подоконнике в картине «Дождливый день», кажется, что ощущаешь их сладковатую кислоту во рту. Откуда этот реализм, правдоподобность и натуральность? Какими средствами художник добился такой естественности? Может, виноваты потоки летнего дождя, стекающие по стеклу? А женщина, задумавшаяся над письмом в картине «Письмо», с тревогой смотрящая в окно? Что делает ее фигуру столь напряженной и взволнованной? Застеленный белой скатертью стол с букетом мальвы? А по-левитановски написанный «Вечер у Заводи» с мостиком, дорога через который уходит в лес за заходящим солнцем? Не устану в сотый раз повторять – картины разные. Тем они и обескураживают, тем и пленяют. На эти шарады для зрителей, возможно, дал подсказку Виктор Калашников. Он сказал, что художников «Москворечья» отличает «предельность проступающей в рисунке мысли, которую доносит автор».

Мне удалось перемолвиться буквально парой слов с художницей Викторией Самсоновой. «Что вам нравится самой?» – спросила я. Сделав паузу, она начала перечислять: «Письмо» Акиньшина, «Коробочка» Куриловой, «Зима» Игоря Раевича, «Праздничный натюрморт» Кати Кугач… Потом запнулась. «Мы привезли свои лучшие работы, из золотого фонда… Ах да, еще «Вечер. Интерьер».

- Тот, который с чайником? - уточнила я.

- Тот самый, - кивнула Виктория. - Не видела картину уже лет пятнадцать! Я помню, девочкой первый раз увидела ее и полюбила. Соскучилась.

И мне вдруг стало понятно, почему «Вечер. Интерьер» висит рядом с картиной «Весна. Терраса». Это же проще простого! Это соседство любимого учителя с блестящим учеником.

Удивиться произведениям художников творческого объединения «Москворечье» можно в Картинной галерее Паломнического центра Русской Православной Церкви  по адресу Мичуринский проспект, 8/29. Выставка предположительно продлиться до первого апреля.