Размышления при Воздвижении Креста

«Бывают странные сближенья…» Что может быть общего у богослужебных текстов со старыми песнями Гребенщикова? Ответ на этот вопрос не так прост, как кажется.

Рок-музыка, и контркультура в целом, в советское время играла необычайно важную роль: она была не просто отдушиной в царстве лжи и лицемерия, но и барометром духовных поисков тысяч людей. Андеграунд для многих стал способом познания мира и человека, многих в конце концов привел к вере в Бога, к Церкви, а кого-то и в монастырь. Правда, другую часть своих поклонников рок привел к наркотикам, саморазрушению, гибели. Иные при наступлении «свободных времен» поддались мэйнстриму пошлости и блудятины. Андеграунд умер, превратившись в пародию на самого себя.

Так, самый продвинутый ценитель рок-культуры, тонкий критик и авангардный музыкант, культовый Артем Троицкий стал главным редактором российского «Плэйбоя». Режиссер Алексей Учитель, снявший когда-то проникновенный «Рок», теперь сосредоточился на фильмах о публичных домах. Недалеко ушел и Борис Гребенщиков, который воспевает ныне то, чему сам ужасался при своей первой поездке в Америку…

Тем не менее, в старых песнях Гребенщикова многие ценители его творчества с удивлением обнаруживают глубокие христианские корни. Это не только «Серебро Господа моего» или «Сын Человеческий, где Ты?», не только осмысление антитезы «закона» и «благодати», разработанной апостолом Павлом («Я ушел от закона, но так и не дошел до любви», — пел БГ), но и рассыпанное по множеству текстов напряженное искание истины.

В этом смысле неожиданный пример являет собой песня «Сидя на красивом холме», давшая название одному из альбомов «Аквариума». В ней есть такие слова:

Но мы идем вслепую в странных местах
И все, что есть у нас, — это радость и страх:
Страх от того, что мы хуже, чем могли бы быть,
И радость от того, что все в надежных руках.

Думаю, что каждый искренний христианин подписался бы под этими словами. Примечательно, что они почти дословно повторяют текст одной из стихир праздника Воздвижения Креста Господня, в точности передают ее смысл и даже сохраняют ее синтаксическое построение и порядок слов. Вот эта стихира:

«Днесь происходит Крест Господень… сего целуим радостию и страхом: страхом греха ради, яко недостойни суще, радостию же спасения ради, еже подает миру на том пригвоздивыйся Христос Бог, имеяй велию милость» («Сегодня совершает исхождение Крест Господень… его будем приветствовать с радостью и страхом: со страхом — из-за греха, как недостойные; с радостью же — из-за спасения, которое подает миру пригвоздившийся на нем Христос Бог, имеющий великую милость»).

Действительно, наш страх — от того, что мы грешны и недостойны, хуже, чем могли бы быть, а радость — от того, что наша жизнь в надежных руках Создателя и Спасителя человечества.

И пусть скептики утверждают, что это случайное и надуманное совпадение. Пусть говорят, что Гребенщиков вкладывал другой смысл в свои строки. Все равно мы помним его поэтический призыв: «Молись за нас, молись за нас, если ты можешь…»

Может быть, завтра стрелки часов начнут вращаться назад,
И Тот, Кого с плачем снимали с креста, окажется вновь распят…