Задачи нашей Церкви в двадцать первом веке

«Яви нам, Господи, милость Твою, и спасение Твое даждь нам. Услышу, что речет о мне Господь Бог. Яко речет мир на люди своя и на преподобныя своя и на обращающия сердца к Нему. Обаче близ боящихся Его спасение Его. Вселити славу в землю нашу. Милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася; истина от земли возсия, и правда с небесе приниче. Ибо Господь даст благость, и земля наша даст плод свой». Псалом 84, 8-13

Введение

В этом докладе я прежде всего хочу определить сущность нашей Церкви, во-вторых, определить природу мира в XXI веке, в-третьих, подумать, как нам можно жить в условиях этого мира, и, наконец, сделать выводы.

1. Наша Церковь

Я считаю, что можно определить сущность нашей Церкви тремя словами.

Православие

Православие — ключевой элемент нашей сущности, это наше исповедание веры святой Руси. «Без Бога ни до порога», по словам преп. Амвросия Оптинского. Православие — наше крестоношение и поэтому наше воскресение, наше покаяние и поэтому наше спасение. Мы свидетельствуем о нашей вере перед инославием, но мы не компрометируем наше Православие. Оно свято. Приведу один пример.

В прошлом году нас посетили три иеромонаха из Троице-Сергиевой Лавры. Они чувствовали себя дома именно в скромных храмах Русской Зарубежной Церкви, а не в других юрисдикциях, даже в своей собственной юрисдикции в Англии. Они сказали: «Вы, Русская Зарубежная Церковь, единственная надежда в нашей борьбе за очищение Русской Церкви от экуменизма». То есть, они почувствовали в наших убогих храмах тот дух, который определяет русское Православие уже больше тысячи лет, дух святой Руси. Для них, наша маленькая часть Русской Церкви является совестью всей Русской Церкви.

Несмотря на все давление на Русскую Церковь, начиная с трагического низложения Патриарха Никона в семнадцатом веке, невзирая на все компромиссы и упадок Синодального периода и на лютое гонение при коммунистическом иге, в России Православие живет — и, как мы знаем, там некоторые надеются на нас. Удивительно, но наша ответственность за чистоту святого Православия распространяется далеко за пределы нашей Церкви, даже на другие Поместные Церкви.

В 1969 году приснопамятный митрополит Филарет выразил эту ответственность в своем первом «Скорбном послании» к главам Поместных Церквей против все-ереси экуменизма, в защиту святого Православия, в верности словам апостола: чтобы не было разделения в теле, но члены одинаково заботились бы друг о друге (1 Кор. 12, 25). Мы несем ответственность за другие Поместные Церкви. В отличие от нашей Церкви, все Поместные Церкви каким-то образом связаны с государствами. Они не пользуются нашей свободой, но свобода всегда связана с ответственностью. На нас лежит ответственность найти союзников в других Поместных Церквах в нашей взаимной борьбе за чистоту святого Православия.

Часто говорят, что большинство Поместных Церквей до сих пор состоят членами ВСЦ. Но что это значит? Мы прекрасно знаем, что участие Поместных Церквей в ВСЦ ограничивается небольшими группами политиканов и наивных интеллектуалов. Подавляющее большинство и клира и мирян Поместных Церквей не имеет ничего общего с ВСЦ. В нашем принципиальном стоянии против экуменизма, мы найдем очень много союзников в Поместных Церквах. Но мы не найдем никаких союзников, если будем отказываться от контактов и общения с ними, воображая в прелести, что мы якобы выше их, или что в нашей Церкви все якобы лучше чем у них. Осуждаем ли мы одинадцать учеников за предательство Иуды? Кто из вас без греха первый брось в нее камень (Ин. 8, 7). Как говорят: три пальца указывают на того, который указывает падьцем на других. Не осуждая других, мы избегаем троекратного осуждения самих себя.

Предание

Второй элемент нашей сущности, предание, связан с первым. Православие передается преданием, опытом святых. Мы очень ценим Священное Предание. Например, и на Афонской Горе, и в Иерусалиме, в Сербии, в Грузии, на Аляске, в России и во многих других местах, мы сохраняем так называемый старый стиль, православный календарь. Возможность пользоваться новым стилем даже не пришла бы нам в голову. Церковный календарь — часть нашей сущности. То же самое можно сказать и о многих обычаях, принятых меньшинством в разных Поместных Церквах. Например: нас посетил один священник другой юрисдикции. Он был одет в костюм и в так называемый «протестантский воротничок». Мои прихожане не хотели у него брать благословения. Я их понимаю.

Такие обычаи, может-быть для некоторых, не имеют значения, но мы знаем Священное Предание, мы знаем нашу православную веру. Предание не допускает компромиссов, которые приходят от инославия и обновленчества. Мы всегда боролись против обновленчества, подобно верующим в России, подобно верующим во всех Поместных Церквах, подобно сонму святых Новомучеников и Исповедников, которые являются частью нашей совести и нашей сущности — все 600 архиереев, 40000 священников, 120000 монашествующих и многие миллионны замученных мирян. По словам святителя Киприана Карфагенскаого, который сам был замучен: «Кровь мучеников — семя Церкви».

Мы отвергаем обновленчество, мы храним предание. Святитель Афанасий Великий говорит: «Мы должны служить не времени, а Богу». Предание — часть сущности нашей Церкви. Это — не идея, но образ жизни. Благодаря нашей приверженности Священному Преданию, молитве, постам, исповеди и богослужебному кругу, у нас еще есть сплоченные семьи и монашеская жизнь — наша духовная сила. Священное Предание — наша церковность, дух Новомучеников, пожертвовавших собой ради Господа. Мы должны стать новоисповедниками и жертвовать собой ради Священного Предания.

Хотя мы отвергаем обновленчество, мы должны остерегаться, чтобы не отвергать его жертв, чтобы не впасть в искушение фарисейства. Вспомним, как наш великий авва, Блаженнейший митрополит Антоний, который упокоился 70 лет тому назад, страдал от нападок от обновленцев с 1905 г. Однако, он продолжал общаться с его жертвами. Вспомним, как он советовал афонским отцам продолжать общение с новостильными архиереями во избежание еще большей ошибки раскола. Как он в 1934 г., так и приснопамятный митрополит Анастасий в 1959 г., отказались от хиротонии архиерея для греческих старостильников, чтобы не вмешиваться во внутренние дела другой Поместной Церкви.

Независимость

Третий элемент нашей сущности — наша независимость, наша свобода, наша самоуправляемость. Независимость нашей Церкви основана на 39 правиле Шестого Вселенского Собора. Она дважды была подтверждена, не только Указом No. 362 святейшего Патриарха Тихона, но и Указом No. 9084 Вселенской Патриархии. Вот наше каноническое основание, создающее самостоятельую, самоуправляющуюся часть Русской Церкви. Поскольку по Божьему Промыслу наша Церковь находилась за пределами советского государства, вне досягаемости безбожных гонителей, мы не страдали от государственной зависимости. Таким образом, пользуясь духовной свободой, мы приняли ясную и бескомпромиссную позицию против сотрудничества с безбожниками, против сергианства, о котором приснопамятный иеромонах Серафим (Роуз) писал: «Упорство в сергианстве есть ересь». Мы приняли к сердцу слова благоверного князя Александра Невского: «Не в силе Бог, а в правде».

Сегодня, эта независимость нам еще необходима, потому что мы еще живем за пределами православных государств. Мы не должны забывать, как, еще до катастрофы революции, приснопамятный митрополит Антоний боролся за независимость Церкви, за каноническую перестройку Русской Церкви, за независимость от бюрократии, от оберпрокурора и за каноническое восстановление патриаршества. Независимость Церкви от вмешательства государства необходима. Возможно, что наш опыт в этой области может помочь Поместным Церквам.

Православие, предание, независимость. Никто из нас не сомневается в необходимости этих трех элементов нашей сущности. Только теперь мы дошли до поворотного момента в нашей истории. Мы должны решить вопрос наших отношений с пост-советским Московским Патриархатом, ищущим евхаристического общения с нами. Существует много дезинформации по этому вопросу. Выражались политические, культурные, националистические мнения, но эти мнения не духовные. Подобно митрополиту Сергию некоторые хотят спасать Церковь. Но не мы спасаем Церковь — Церковь спасает нас. В этом вопросе мнения не имеют значения. Церковь управляется не мнениями — Церковь управляется Святым Духом через архиереев.

Вспомним несколько фактов. Прежде всего, мы всегда будем исповедовать Православие, предание и независимость. Мы никогда не примем противоположность православию — экуменизм. Мы никогда не примем противоположность преданию — обновленчество. Мы никогда не примем противоположность независимости — сергианство. Почему? Потому что, если бы мы потеряли эти качества, то отпали бы от Церкви и стали бы отступниками. Именно так начинаются ереси. Вспомним, например, униатство. Сначала униаты потеряли свою независимость, потом они потеряли свое предание и потом они потеряли свое православие. Они стали католиками с православной оболочкой. Мы никогда не пойдем по такому пути!

Во-вторых, мы всегда будем стараться идти по стопам «игумена и печальника Русской Земли», преподобного Сергия Радонежского и его Лавры, по стопам преподобного Серафима Саровского и Дивеевской обители, преподобного Иова и Почаевской лавры, по стопам «Всероссийского праведника», святого праведного Иоанна Кронштадтского и по стопам святого Патриарха Тихона Исповедника, который сто лет тому назад был правящим архиереем в этом городе. Мы всегда будем духовно общаться со святыми Новомучениками и Исповедниками, которых наши архиереи прославили ровно 25 лет тому назад, несмотря на то, что весь мир глумился тогда над нашей иерархией. Великое дело прославления Новомучеников привело к явлению Мироточивой Иверской Иконы Божией Матери, которую хранил замученный раб Божий Иосиф, а потом и к сокрушению страшной советской системы.

В-третьих, мы всегда радуемся, когда представители Московского Патриархата молятся перед иконами святых Новомучеников, когда они совершают богослужения святым Новомученикам по составленной нами службе, когда они посвящают Новомученикам храмы. Наши сердца ликуют, когда мы видим слезы покаяния, текущие по нашим лицам, по лицам верующих Московского Патриархата, по лицам везде. В своей последней проповеди, как бы в своем завещании всему русскому Зарубежью, великий митрополит Антоний выразил мысль, что только покаянные слезы могут вернуть нам распятую Родину. (Письма Блаженнейшого митрополита Антония, Джорданвилль, 1988, стр. 124). Как нам не радоваться, когда Савл становится Павлом, когда бывшие гонители становятся ревнителями?

В заключение, каковы не были бы решения Архиерейского Собора, которому мы подчиняемся, мы в руках Пресвятой Богородицы, дом Которой — Святая Русь. Вспомним, как в 1922 году Курско-Коренная икона Божьей Матери воспрепятствовала уходу митрополита Антония на Афон и как святитель Иоанн Шанхайский почил перед Ней. Пусть Пречистая руководит нами и теперь в истине и в согласии с волей Божией.

2. Мир XXI века

Все согласны, что современный мир охвачен процессом глобализации. Это движение за единение всего мира, насаждающее западную культуру, настроено враждебно ко всяким местным традициям, культурам и религиям. Оно — светское, секулярное, оно противопоставляет себя Церкви. Под маской «плюрализма» это движение обмирщения скрывает многобожие. Под руководством князя мира сего и тех темных сил, которые покланяются ему, это движение секулярного гуманизма выражается определением «Новый мировой порядок». Благочестивые православные во всех Поместных Церквах считают, что цель глобализации — возвести главу Нового мирового порядка на престол в Иерусалиме.

Ясно, что Церковь, Тело Христово, не является частью этого Нового мирового порядка, который берет свое начало на Западе. Блажен муж иже не иде на совет нечестивых (Пс. 1, 1). По св. Иоанну Богослову, хотя Церковь в мире сем, она не от мира сего. Поэтому мы не являемся частью этого Нового мирового порядка, но мы и не представляем собой какую-то бесплотную секту вне мира. Наш девиз: «В мире сем, но не от мира сего».

Последствия отказа от Церкви глобалистов — разнородные. Один писатель выразился так: «Когда больше не будут верить во что-то, тогда будут верить во все, что угодно». Другой предсказал: «Двадцать первый век будет или верующим, или его вообще не будет».

Отвергнув Церковь, Тело Христово, современный мир отвергает и самого Христа. Отвергнув Христа, современный мир отвергает человеческую личность. Так возникли человекоубийственные идеологии двадцатого века, коммунизм и фашизм. Они ненавидели Христа и ненавидели человека, так они убили десятки миллионов людей. Никакие другие народы не пострадали от этих идеологий так, как православные народы. Как мы видим, двадцать первый век не отказался от идеологий, считающих человека лишь пушечным мясом.

Например, после окончания Отечественной войны, погибли еще десятки миллионов людей в войнах, концлагерях и от искусственного голода. Десятки миллионов погибли в холокосте абортов, особенно начиная с шестидесятых годов. В постсоветской России считается, что этот геноцид ежегодно уносит более двух миллионов младенцев, новомучеников от Ирода избиенных. В новейшие времена развиваются безобразные технологии клонирования и исследования стволовых клеток, при которых убивают живых только для того, чтобы продлить жизнь умирающих. Область генетики, вмешивающаяся в основу самой человеческой природы, угрожает нам аморальным франкенштейновым будущим. Отвергнув божественность человека, отвергли и человечество человека. Гуманистический страх перед неизбежной смертью ведет ко все растущей ненависти к человеческой личности и потере человеческой свободы.

Хотя Церковь, и в особенности наша Зарубежная Церковь, глобальна, то есть, всемирна, она отнюдь не глобалистическая. В отличие от глобализации, подлинная христианская вера не уничтожает местные культуры. Она их крестит, сохраняя в них то лучшее, что совместимо со Словом Божиим. Она отвергает лишь то, что несовместимо со Словом Божиим. Это потому, что культура Церкви — триедина. Она выражает единство в разнообразии, единство трех Лиц во едином Существе. В отличие от глобалистической культуры, церковная культура — и вселенская и местная, и единая и многообразная.

Последствия глобалистического отказа от Святой Троицы, от единства в разнообразии, тоже многообразны. Эти последствия проявляются ярче всего в тройственных аспектах: в национальной, семейной и в монашеской жизни.

Прежде всего, когда теряется вера во Святую Троицу, народы могут стать националистическими, расистскими. Мы это видели в нацистской Германии. Это видно и у современных мусульманских фанатиков, для которых «Новый мировой беспорядок» террористического джихада является лишь реакцией на западную глобализацию. Когда теряется вера в Святую Троицу, тогда национальные особенности могут совсем исчезнуть, как это бывает в современном мире. По словам святого Иустина Чельского, ученика Митрополита Антония, «Без Православия человеческий род лишается вечных ценностей» (эти слова были произнесены в 1939 году).

Во-вторых, когда теряется вера во Святую Троицу, ослабевает семейная жизнь. Сегодня, почти 50 процентвов браков кончаются разводами. Семейная жизнь может существовать только там, где существует вера в Бога. В наши дни часто говорят о "смерти семьи». Это не удивительно в этом мире, где уже давно отчеканили страшное выражение «смерть Бога».

В-третьих, когда теряется вера во Святую Троицу, ослабевает монашеская жизнь. Современное католическое монашество в США и в Западной Европе совсем вымирает. Это касается и православного мира. Мы прекрасно знаем, что одна из немногих духовных крепостей православного монашества в США находится в Джорданвиле.

Перед нами возникают вопросы. Как может наша Церковь существовать в современном глобализированном мире? В условиях глобализации, как нам выжить и защищать ценности, которые определяют нашу Церковь — Православие, предание и независимость? Как отвечать на требования двадцать первого века? Я постараюсь ответить на эти вопросы в третьей части моего доклада.

3. Как отвечать на требования XXI века

Церковь — уникальный организм. Будучи Телом Христовым, Церковь обладает двумя естествами своего Главы, Господа Иисуса Христа. Она имеет и Божественную и человеческую стороны. Мы уже заметили, что Церковь — триедина. Она несет в себе единство и многообразие. Это особенно заметно в Русской Церкви. Хотя Русская Церковь одна, она всегда была миссионерской, многонациональной, многоязычной, разнообразной. В этом отношении она отличается от других Поместных Церквей, от Элладской, от Румынской, от Сербской, от Болгарской, которые занимаются только одной национальностью и говорят только на одном языке.

Неудивительно, что самое лучшее в Русской Церкви всегда было ее миссионерство. В конечном итоге, Русская Церковь обязана своим существованием миссионерским трудам святых Кирилла и Мефодия, которые перевели все с греческого для нее. Русская Церковь следовало этому примеру. Вспоминаются примеры преподобных Стефана Пермского, Трифона Кольского, Гурия Казанского, Филофея и Иоанна Тобольских и многих других. Они пронесли православие от Сибири до Камчатки и затем до берегов Тихого Океана. После них другие, как преподобный Герман и святитель Иннокентий Аляскинские или святитель Николай Японский и русские миссионеры в Китае, переплыли океан и проповедали Христа в далеких странах. Эти миссии продолжались и в двадцатом веке, в Корее, во многих городах Западной Европы, в Южной Америке и, конечно же здесь в Сан-Франциско, под покровительством будущего Патриарха Тихона.

Миссионерский, многонациональный, многоязычный характер Русской Церкви особенно заметен в основе Русской Православной Церкви заграницей. Самый яркий пример — святитель Иоанн, Шанхайский и Санфранцисский Чудотворец, который отошел ко Господу 40 лет тому назад. Мы его почитаем как свет в нашей тьме. Радуйся, любви великой вместилище, не взирающий на различие языков! (Икос 3, Акафист святителю Иоанну). Он сейчас среди нас. Почему мы, православные, между собой, не переименуем Сан-Франциско в «Город святителя Иоанна»?

Кроме титулов «Шанхайский» и «Санфранцисский», у нас святитель Иоанн еще известен под титулом «Западноевропейский». В Западной Европе мы не забыли, что он больше десяти лет был и нашим правящим архиереем. Его тройной титул, его рождение и юность на Украине и в России, его жизнь монахом и священником в Сербии и в Македонии, его епископство в Азии, в Китае и на Филиппинах, в Западной Европе и в Северной Африке, его посещения Южной Америки, присутствие многих его духовных его в Австралии и последние его годы в Северной Америке, делают его вселенским примером православия, воистину, правилом веры и образом кротости.

На втором Всезарубежном Соборе в 1938 святитель Иоанн сказал следующее: «Русским за рубежом дано по всей вселенной светить светом православия, дабы другие народы, видя добрые дела их, прославили Отца нашего, Иже есть на небесех, и тем снискали себе спасение». Может-быть св. Иоанн думал о словах апостола Луки: Рассеявшиеся пошли в разные стороны, благовествуя слово (Деян. 8, 4). В своем Послании от 1953 приснопамятный митрополит Анастасий повторил мысль св. Иоанна: «Бог позволил рассеяние православных по всему миру, чтобы истинная православная вера провозглашалась всем народам и чтобы земля приготовилась ко второму пришествию Христову».

Наша Церковь — многонациональна. Сколько национальностей участвуют в этом Соборе и среди нашего епископата? Наша Церковь — многоязычна. Каждый из нас говорит на разных языках. Посторонний человек может спросить нас: Что у нас общего? В чем наше единство? Конечно, оно находится в наших общих ценностях: в православии, предании и независимости. Впрочем когда личности или политические взгляды ставятся выше нашего единства, выше наших общих ценностей, выше наших соборных принципах, тогда люди отпадают от Церкви. Мы это пережили в пагубном евлогианском политическом расколе 80 лет тому назад, а потом в трагических событиях начала этого столетия, когда маленькая группа откололась от нашей Церкви и изолировалась. Тогда разнообразие стало безобразием. Но когда мы ставим на первое место наши общие ценности — Православие, предание и независимость — тогда мы сближаемся друг с другом и мы чувcтвуем силу нашей общей веры.

Будучи многонациональными и многоязычными мы одновременно остаемся верны русской православной традиции и ее духу. Вот пример. Во Франции я совершал Литургию. Все было по-французски. Присутствовали две бабушки вместе со своими внуками. После Литургии я с ними заговорил. Они сказали, что хор чудно пел по-славянски. То есть, эти две бабушки, эти два столпа Русской Церкви, даже не заметили, что Литургия пелась по-французски. Это потому, что все богослужение соответствовало русской православной традиции, русскому православному духу.

Кстати, я хотел бы выразить особую благодарность всем труженикам, занимающимся богослужебными переводами. Что касается английского языка, я хочу воспользоваться этой возможностью, чтобы публично поблагодарить чтеца Исаака Ламбертсена, который уже много лет самоотверженно трудится в деле перевода богослужебных текстов. Я знаю, что не он один работает на этом священном поприще.

Сегодня перед нашей Церковью стоят исключительные задачи. Мы являемся той частью Русской Церкви, которая воистину рассеялась по всему миру и которая действительно многонациональна и многоязычна. Перед нами три глобальные задачи: проповедь православия в мировом масштабе, верность преданию, хранение нашей независимости. Иначе говоря: внутренняя миссия, внешняя миссия и миссия в России и в странах СНГ.

Сердечность

Первая наша задача — внутренняя миссионерская работа. Надо начинать с самих себя. Если мы не способны сохранить нашу паству в спасительной ограде Святой Церкви, у нас нет никакой надежды проповедовать святое Евангелие другим. Это достигается сердечностью. Православный человек знает, когда священник не добрый пастырь, когда он ведет себя как наемник, когда он требует деньги за таинства, когда он холоден и расчетлив, когда он — один ум без сердца. Верующие избегают таких храмов, которые скорее похожи на бизнесы. По словам Св Апостола Павла: Я не ищу вашего, а вас (2 Кор. 12, 14).

Приснопамятный митрополит Антоний любил говорить: "Самая плохая похвала пастырю — сказать, что он — хороший администратор. Не администрация — главное. Первейший долг пастыря — в молитве". Лучше не иметь позолоченных куполов, если они только покрывают музей, или клуб, или бизнес, а не дом Божий. Наш митрополит Виталий очень ясно объяснял, что храм, в котором прихожане соблюдают только внешние обряды и не молятся сердцем — не угоден Богу: «Почему Господь попускает разрушать земные храмы?.. Да потому, что в храме уже не было людей с сердцем... Потому что Господь ищет человека, который есть венец всей твари, а не камни, не здания» (Православная Русь, No. 13, 1997).

Когда священник сердечный, когда батюшка служит от сердца, когда он молится, когда он отзывчивый, тогда люди приходят на богослужения, на исповедь и причастие, на беседы, они звонят по телефону и просят совета, они считают, что священник действительно "батюшка", несмотря на все его личные слабости. Тогда приход становится любящей семьей, как и должно быть. Храм становится наполенным и прихожане любят и украшают свой храм. Этот дух способствует благочестию и ревности. Хочется петь, хочется каяться, а без покаяния нет спасения. Ведь спасение души является нашей целью. Не сказал ли преподобный Серафим Саровский: "Спаси душу свою и тысячи людей вокруг тебя спасутся".

Наши храмы должны быть теплыми, сердечными оазисами богослужебной и таинственной жизни, оазисы молитвы и взаимной помощи, в этом чуждом, обмирщенном, глобализированном мире двадцать первого века. Они должны быть живыми православными общинами, где не отталиквают приходящих, как это так часто бывает, но приветствуют, местами, где Слово Божье — воплощено. Хотелось бы подчеркнуть особенную важность внебогослужебных бесед по воскресным дням, или же после вечерних служб или акафистов в будние дни. Такие беседы дадут возможность защищать нашу паству от всяких опасностей и искушений, которые угрожают нашей троичной сущности: православие, предание и независимость. Мы не сможем противостоять условиям современного мира, если у нас не будет сильных общин, где все чувствуют себя дома и чувствуют свою принадлежность к ним.

Смирение

Вторая наша задача, внешняя миссия. Это не значит, что мы должны ехать в какие-то экзотические джунгли, чтобы проповедовать Евангелие. Нас окружают возможности для проповеди во всем мире — это наши джунгли. Эти возможности возникают при неизбежном общении с другими православными, с инославным и с нехристианским миром. Они — в ежедневной жизни с людьми, которые ни во что не веруют. Это — внешняя миссия. Такая миссия не осуществляется огнем и мечом, как это часто делалось инославными миссионерами. Они не поняли Священное Писание, которое не обещает землю гордым, но, напротив, утверждает: Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

Иначе говоря, миссия осуществляется примерами кротости и смирения. Так преподобный Герман Аляскинский, простой монах, даже не священник, живущий среди алеутских язычников, обратил их в православие своим личным примером смирения: Проводя добрую жизнь вашу между язычниками, чтобы они за то, за что злословят вас, как делающих злое, увидя добрые дела ваши, прославили Бога в день посещения (1 Петр. 2, 12).

Только показав пример смирения, которое мы приобретаем исполнением заповедей, можно стать успешными миссионерами. Мы должны жить согласно тому, что мы проповедуем. Мы ничего не сможем дать, если мы не способны показать пример смирения. Наш великий авва, митрополит Антоний, начал свое миссионерское служение в бытность архиереем в Уфе, среди мусульман и старообрядцев, а потом в Житомире, среди католиков, протестантов и евреев. Он совершенно не был шовинистом. В свою семинарию в Житомире он с радостью принимал православных других стран — сирийцев, арабов, чехов, галийцев, сербов, крещеных евреев. В своей миссионерской работе среди этих людей, он всегда подчеркивал важность личного примера. Он говорил с ними, он был им доступен, он проводил миссионерские беседы, в которых выражалась православная точки зрения, подавал пример смирения. Смирение не значит слабость: Потому что Бог противится гордым, смиренным же дает благодать (1 Петр. 5, 5), и ибо когда я немощен, тогда я силен (2 Кор. 12, 9).

Сострадание

В заключение, перед нами стоит еще третья задача — в России и в странах СНГ. Мне неловко говорить об этом перед представителями нашей Церкви, которые там родились, там живут и работают. Они гораздо лучше меня знают об этой задаче. Мне кажется, что мы должны проявить особую заботу о современной России. Нельзя забывать, что нынешний люди там в течение трех поколений, в меньшей или большей степени, были лишены нормальной православной практики, нормальной православной жизни. Они стали жертвами или заложниками чужой и человеконенавистнической идеологии.

Наше отношение к этим людям должно быть особенным, таким, которое было нам завещано митрополитом Антонием. Вся его жизнь, его богословские труды и дух были пропитаны состраданием к страждущим, сострадательной любовью. Почти две тысячи лет тому назад апостол Павел писал: Если я языками человеческими говорю и ангельскими, но любви не имею, — сделался я медью звучащею и кимвалом звенящим. И если я имею пророчество и постигаю все тайны и все знание, и если имею всю веру так, чтобы и горы переставлять, но любви не имею, — я ничто. И если я раздам все имение мое, и если предам тело мое на сожжение, но любви не имею, — нет мне никакой пользы. (1 Кор. 13, 1-3).

Если у нас, членов Русской Православной Церкви заграницей, нет любви к бывшим советским гражданам, которые были лишены сострадания, тогда мы похожи на язычников. Это не мои слова, это слова святого Иоанна Богослова: И если приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не то же ли самое делают и язычники? (Мф 5, 47). Если бы только все в России приняли эти слова к сердцу, тогда все скорбные разделения, созданные обновленчеством, Декларацией митрополита Сергия и украинским шовинизмом, не имели бы места. Сострадание не обозначает слабость или что мы потворствуем враждебным Церкви идеологиям. Каждый исповедник знает: грех мы должны ненавидеть, грешника же любить.

Я, однако, не утверждаю, что проблема недостатка сострадания существует только в России, — она всемирна. Мы все знаем приходы здесь, которые переживали разделения, выгоняли других из-за их национальности, из-за недостатка сострадательной любви. Единство нам совершенно недоступно, если у нас нет сострадания друг к другу. Спаситель сказал: «Заповедь новую даю вам: да любите друг друга; как я возлюбил ваc, так и вы да любите друг друга. По этому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13, 34-35). Эти же самые слова повторил нам приснопамятный митрополит Филарет в своем «Духовном Завещании» (Православная Русь, Nо. 23, 1994), но, к сожалению, по истечении почти 2000 лет, многим эта заповедь еще кажется новой.

4. Заключение. Шесть слов

В прошлом году я совершил паломничество в восточную Словакию, в малоизвестный район Европы, в Прикарпатскую Русь. Во время этого паломничества, я смог поклониться мощам прославленного пять лет тому назад преподобного Алексея (Кабалюка) (+1947), апостола Карпатской Руси, любимого ученика митрополита Антония. У нас сохранились некоторые его письма святому Иоанну Шанхайскому.

Православная Карпатская Русь более тысячи лет живет за пределами Русского Государства, являясь островком Святой Руси. Она никогда не была частью Русского Государства, там даже не говорят по-русски. Они говорят «по-нашому». Тамошние православные всегда являлись частью чего-то большего, чем Россия — как и мы. Мы тоже находимся за пределами России и мы тоже часть чего-то больше, нежели Россия. Может-быть некоторые из Вас спросят: «Что может быть больше России?» Ответ на этот вопрос — любимая тема приснопамятного архиепископа Аверкия. Он именно об этом говорил в своей вдохновенной проповеди к пятидесятилетию мученичества святых Царственных мучеников: «Нам дорога не просто Русь, а Святая Русь... нам нужна не просто Россия, а православная Россия» (Слова и Речи, Том II, стр. 524). И наш митрополит Виталий тоже писал в газете «Православная Русь» (No. 1, 1996): "Мы должны каяться, чтобы восстановить в себе... духовный идеал Святой Руси».

Дух Святой Руси это не дух Русского Государства и даже не относится к самому русскому язык, ибо Святая Русь не только идеал для русских, но и идеал для вселенной. Когда мы проповедуем православие тем, кто не говорит по-русски, мы не пользуемся русским языком, а должны пользоваться их языком, языком, который они понимают. Нельзя пользоваться церковнославянским языком в миссионерской работе с теми, которые его не понимают. Мы должны пользоваться точными переводами. Мы должны говорить на языке тех людей, которые к нам приходят, которых мы не отвергаем, потому что Сам Господь Бог посылает их к нам.

В Прикарпатской Руси, один старик задал мне вопрос: Отче, где Ваш приход? Я ответил: В Феликсстове. Тогда он спросил: Это в какой области? Я ответил: В одной из областей Англии. Да, я радуюсь, что я служу в английской области Святой Руси. Я верю, что и вы радуетесь, что вы служите и молитесь в австралийской, американской, аргентинской, бельгийской, бразильской, венесуэлской, датской, индонезийской, канадской, корейской, немецкой, русской, украинской, французской и швейцарской областях Святой Руси. Какой бы язык мы ни употребляли, каких бы местных святых мы ни почитали, мы стараемся сохранить дух Святой Руси, дух Христов, наши православные корни. Хотя мы не всегда связаны друг с другом национальностью или кровью, у нас есть что-то покрепче, что нас соединяет. Это — вода святого крещения, связывающая нас друг с дгугом Святым Духом. Ибо и мы все в одном духе были крещены в одно тело (1 Кор. 12, 13).

Через несколько поколений за пределами России, русский язык теряется. Несмотря на все замечательные усилия русских школ, третье, четвертое и пятое поколение русских в рассеянии постепенно теряют русский язык. Святая Русь, однако, может всегда существовать. Она не языковой феномен, а духовный, и живет она потому, что мы сохраняем свою сущность, нашу Церковь. Таким образом, подобно карпатороссам, мы тоже живем как островки Святой Руси. Карпатороссы больше тысячи лет живут, рассеянные за пределами русского государства. Мы так живем благодаря нашей верности духу преподобных Стефана Пермского, Германа и Иннокентия Аляскинских, святителя Николая Японского, убиенного в Сан-Франциско мученика Петра Алеута и двух архипастырей этой Западно-Американской епархии — святителей Тихона и Иоанна. Мы это делаем, оберегая, как зеницу ока, верность духу Святой Руси, Православию, преданию и независимости.

Таким образом, сегодня перед Русской Православной Церковью Заграницей стоит уникальная задача, которая не стоит перед другими Поместными Церквами. Наша задача — собрать и окормлять все рассеянные по лицу земли островки Святой Руси, где говорят на разных языках, но которые остаются верными православному преданию, духу Христову. Москва Третий Рим пал, но Святая Русь жива во веки вечные. Русская Православная Зарубежная Церковь независима от какой-либо политической системы в России потому, что наша Церковь не Церковь какого-то русского Государства, но, по Промыслу Божьему, Церковь Святой Руси.