Братья Павел и Сергей Третьяковы. Жизнь и деятельность

– Сфотографируй меня возле памятника! – Фотомодель трясет косичками и улыбается во всю ширину беззубого рта, зубы-то молочные все выпали спереди, а коренных еще не выросло. Подружка быстро щелкает своей «мыльницей» – и обе убегают. Что там у них в кадр попало, кроме улыбки и небольшого куска пьедестала?

Две дамы, судя по всему, сотрудницы музея, тоже подходят к памятнику с фотоаппаратом.

– Давай становись вот здесь, немного сбоку, чтобы солнце в объектив не било, сфотографирую тебя с Павлом Михайловичем.

Заметно, что в этом случае работа над кадром ведется уже не так легкомысленно.

– Не люблю я фотографироваться и фотографий своих не собираю.

– Ничего, можно разок сфотографироваться – раз в 150 лет.

Щелчок – и каменная фигура Павла Михайловича попадает в кадр вместе с одной из сотрудниц музея. В памятнике не чувствуется отчужденности, обычно присущей изваяниям. Все как-то очень живо, как будто Павел Михайлович – это вечный директор галереи имени братьев Третьяковых, который, хоть и не участвует в совещаниях и не решает текущих вопросов, но вполне себе здесь же присутствует и для всех сотрудников является как бы старшим товарищем во всех их рабочих делах.

Государственной Третьяковской галерее имени братьев Павла и Сергея Третьяковых исполнилось 150 лет. Датой основания галереи считается день, когда Павел Третьяков положил начало своей коллекции русской живописи приобретением картины «Стычка с финляндскими контрабандистами» художника В. Г. Худякова. Произошло это 22 мая 1856 года. А 24 мая 2006 года в Третьяковской галерее открылась выставка, посвященная жизни и деятельности братьев Третьяковых, которая продлится до 30 сентября.

Как говорится в пресс-релизе выставки, ее цель заключена в том, чтобы показать масштабы собирательской, предпринимательской, благотворительной жизни братьев Третьяковых, а также в том, чтобы просто рассказать о жизни этой замечательной русской семьи, потомки которой продолжают жить и сейчас, как в Москве, так и за границей. Главное, что остается после посещения выставки, разместившейся на двух этажах Инженерного корпуса Третьяковки, это ощущение того, как цельно и красиво умели жить эти люди. Благодаря своему трудолюбию, любви и уважению друг к другу, а также благодаря пониманию того, что богатство это не просто частная собственность, главный смысл которой быть неприкосновенной, но еще и некоторый долг, особое призвание. Это последнее Павел Михайлович Третьяков коротко выразил в одном из писем своей любимой дочери Александре: «Нажитое от общества должно вернуться обществу».

В первом же разделе выставки представлены документы, свидетельствующие о том, как эти слова подкреплялись делом в такой, например, области как любовь Павла Михайловича Третьякова к искусству. Уже в 1860 году, 28 лет от роду, он на всякий случай пишет завещание, в котором упоминает и будущую Третьяковскую галерею.

«Капитал же 150 тысяч рублей серебром я завещаваю на устройство в Москве художественного музеума или общественной картинной галереи и прошу любезных братьев моих Сергея Михайловича и Владимира Дмитриевича и сестер моих Елизавету, Софью и Надежду непременно исполнить просьбу мою. Я забыл упомянуть, что желал бы оставить национальную галерею, состоящую из картин русских художников. Более всех обращаюсь с просьбой моей к брату Сергею, прошу вникнуть в смысл желания моего. Не осмеять его, понять, что для не оставляющего ни жены, ни детей и оставляющего мать, брата и сестру вполне обеспеченных, для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного всем доступного хранилища изящных искусств, принесущего многим пользу, всем удовольствие».

В 1873 году для размещения расширяющейся коллекции делается пристройка к жилому дому Третьяковых в Лаврушинском переулке и галерея начинает действовать, но пока еще посещение ее возможно только по знакомству. С 1883 года галерея становится общедоступной.  Сергей Михайлович Третьяков не в меньшей степени, чем брат, любил изящные искусства, но увлекался преимущественно западноевропейской живописью, хотя в его собрании, сначала обособленном от собрания брата, находится значительное количество работ русских художников. В своем завещании он также указал, что после его смерти собранные им картины должны перейти в собственность города.

После внезапной смерти Сергея Михайловича в 1892 году Павел Михайлович дарит Москве и всю свою галерею, так две коллекции братьев объединяются в одну.

Вообще между братьями всегда царило редкостное согласие, об этом свидетельствуют не только члены семьи Третьяковых, но и многие их современники. Братья решали сообща как деловые вопросы, так и подчас запутанные вопросы художественной жизни, которая по самой своей сути склонна к интриге. Бывало, что Сергей Михайлович приобретал какую-нибудь картину просто для того, чтобы передать ее брату.

Здесь, кстати, уже можно перейти от личных отношений между Третьяковыми к их главному уникальному качеству – к их способности сочетать активную и успешную деловую жизнь с не менее активной и глубокой жизнью в художественных, литературных, музыкальных, театральных кругах. Этим двум разным областям их деятельности посвящены два разных раздела юбилейной выставки и эти разделы не то чтобы не стыкуются между собой, а попросту не укладываются в обычные представления о человеческой жизни. Если бы один брат занимался делами, а другой искусством, то это было бы еще более-менее постижимо. Но никакой «специализации» между Третьяковыми не было, они были равноправными деловыми партнерами и равно уважаемыми ценителями прекрасного. В этом чувствуется какая-то особенная чисто русская универсальность – не-сухость, но и не-мечтательность, которая наряду с другими разными чертами русского характера должна быть признана как одна из исконных, главных черт. С одной стороны, Третьяковы были исключительно надежными и порядочными деловыми партнерами, как по отношению друг к другу, так и ко всем, а с другой, вращались именно среди тех своих современников, чьи лица стали для нас главными лицами второй половины XIX века в России, если говорить об искусстве во всех его разнообразных проявлениях. Лица этих людей – друзей и свойственников Павла и Сергея Третьяковых – мы, кстати говоря, в основном знаем по портретам, выполненным специально для Третьяковской галереи русскими художниками также друзьями и свойственниками братьев.

В разделе выставки, посвященном домашней жизни Третьяковых, представлена значительная часть этих портретов. Здесь есть портреты Чайковского, Аксакова, Фета, Льва Толстого, братьев Рубинштейнов, Репина… Тех с кем они были знакомы, тех кто был близкими друзьями семьи, тех с кем они роднились. Сохранилась и издана очень интересная переписка между П. М. Третьяковым и Львом Толстым, в которой Павел Михайлович раскрывается как независимый человек, отстаивающий свою позицию и в то же время высоко ставящий мнение писателя. Павел Михайлович так же высоко ценил и гений Достоевского и жалел о том, что упустил возможность личного знакомства с ним. «Я боялся, как бы не умалился для меня он при более близком знакомстве, и вот теперь не могу простить себе», – писал он после смерти писателя. Знакомства, дружеские связи, свойство Третьяковых это, по словам куратора выставки Т. В. Юденковой, чрезвычайно обширная тема, достойная отдельного исследования, но все-таки в качестве еще одного примера разнообразия и значительности этих связей, их глубокого прикосновения к важнейшим событиям русской истории хочется упомянуть, что Третьяковы находились в свойстве и со знаменитым ученым-медиком Сергеем Петровичем Боткиным и его сыном Евгением Сергеевичем, тем самым врачом, который вместе с царской семьей погиб в Екатеринбурге.

Особый раздел посвящен благотворительности Павла Михайловича Третьякова, не относящейся к искусству, экспонаты выставки и ее организаторы свидетельствуют о том, что, например, он был фактически единственным человеком, который поддерживал Московское училище для глухонемых, после его смерти руководство училища обращается за поддержкой к Московской городской думе. Третьяков сделал значительный взнос на православный храм в Токио, который строился трудами равноапостольного Николая Японского, Третьяковы вообще регулярно жертвуют на церкви. Они также участвовали в финансировании исследовательской экспедиции, занимавшейся исследованием древних храмов России. Из переписки Третьякова известно, что он не отказывал в помощи и частным лицам, если в этом была необходимость, он бесплатно сотрудничал в Московском попечительском банке, выделявшем средства на поддержку нуждающихся. Также можно предположить, что немалую часть своих благодеяний Павел Михайлович попросту скрыл…

Для того, чтобы внимательно пройти по выставке, разместившейся на двух этажах Инженерного корпуса Третьяковки, потребуется около двух часов. В том, что организаторы определили ее направление как историко-художественное угадывается желание выйти за обычные для музея рамки демонстрации чего-то ныне уже не существующего. Но здесь история соединяется с искусством и благодаря этому создается ощущение присутствия в залах самой русской жизни – разнообразной, упорной, красивой, мудрой, доброй и семейной. Жизни, которая, преодолев многочисленные пороги времени, теперь принадлежит и нам.