Четвертый Всезарубежный Собор.
Размышления и замечания делегата

Я впервые, как и большинство делегатов, оказался участником Всезарубежного Собора. Одновременно я чувствовал и собственное недостоинство, и ответственность, поскольку участники этого собрания должны были выразить свое мнение по важнейшим вопросам, в том числе по вопросам самого будущего Русской Православной Церкви заграницей, и, в частности, по вопросу сближения с Русской Православной Церковью Московского Патриархата.

На повестке дня также стоял не менее важный вопрос о миссии Русской Церкви в современном мире. Со времени Первого Всезарубежного Собора 1921 г. многое изменилось. Изменилась не только ситуация в России, но и само положение Русской Православной Церкви заграницей: русская земля больше не порабощена коммунизмом, в то время как наши зарубежные общины объединяют, наравне с русскими по происхождению, все большее число новообращенных других наций, которые обретают в них путь православия. Так, из четырех представителей нашей Западно-Европейской епархии - трое нерусского происхождения!

Место для проведения этого собрания, собор Пресвятой Богородицы в Сан-Франциско, было также удачно выбрано, несмотря на его отдаленность для европейцев. Во-первых, в нем почивают мощи святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского, апостола рассеяния – его предстательство несомненно способствовало благополучному проведению Всезарубежного Собора. Во-вторых, это большой храм и в нем достаточно места для проведения подобного собрания. И, в-третьих, прихожане санфранцисского собора и других местных приходов очень организованы и преданы: так, в течение целой недели около пятнадцати женщин и девушек с 7:30 утра до 10 вечера добровольно, неустанно и продуктивно, с приветливой улыбкой занимались приготовлением пищи, организовывали перерывы и оказывали всякую помощь 150 участникам.

Службы, как и положено, занимали важное место на Соборе. Каждое утро в 7:30 служили литургию. Один раз литургию служили священник и диакон из нашей епархии (иерей Квентин де Кастельбажак и протодиакон Андрей Меясу). Было радостно слышать ектенью и молитву об оглашенных на французском языке (даже хор пел по-французски!) около мощей святителя Иоанна. Это свидетельствовало о наличии этого языка в нашей Церкви и служило напоминанием о служении владыки Иоанна во франкоговорящей Европе.

В оба соборных воскресных дня всенощную (длившуюся 3,5 часа) и Божественную литургию совершали присутствовавшие епископы и клирики: двенадцать епископов, около пятидесяти священников, более десяти диаконов. Фотографии, помещенные на сайте Всезарубежного Собора, дают предствление о том, какими были эти службы! Как заметил о. протоиерей Павел Цветков: «Казалось, что находишься в одной из московских церквей!»

Одним из самых знаменательных моментов Всезарубежного Собора был Акафист, совершенный во вторник вечером. Служба, исполненная редкой красоты и силы, собрала воедино как делегатов, так и местных прихожан. Антифонное пение хора и духовенства подобно мощным волнам раздавалось в церкви – небо на земле!

Открытие Собора было проведено во второй половине дня в воскресенье в самом храме. Делегаты прослушали речь Митрополита Лавра, а также приветствия Патриарха Алексия Московского, Патриарха Павла Сербского, Католикоса Илии Грузинского, Патриарха Максима Болгарского, Архиепископа Гавриила Команского (Экзарх Вселенского Патриарха в Западной Европе) и монашествующих горы Афон и Оптиной Пустыни.

Сами заседания начались в понедельник утром в прилегающем к собору большом зале, в котором находилась Курская икона Пресвятой Богородицы, а также крест и евангелие на аналое, перед которым горела лампада, что служило для нас напоминанием о целях собрания. Как нам напомнил Преосвященный епископ Амвросий, Собор следует рассматривать как литургический акт.

Нам постоянно приходилось делать над собой усилие – напоминать себе, что это не простое собрание, даже несмотря на внешние сходства (делегаты, сидящие за столами, секретари со своими компьютерами-ноутбуками, микрофоны, выступления, и т.д.)

Столы были расставлены рядами. Впреди, с левого края, располагались столы для архиереев. В течение всей недели они терпеливо слушали, изредка брали слово, но большинство времени они прислушивались к речам выступавших докладчиков и делегатов. Я думаю, все были впечатлены энергией митрополита Лавра: несмотря на его возраст и бремя забот, он присутсвовал на всех заседаниях, постоянно и внимательно слушая всех. Делегаты Всезарубежного Собора могут засвидетельствовать, что нам выпало счастье иметь во главе нашей маленькой Церкви в рассеянии иерархов, близких к пастве.

На каждый день было запланировано по несколько лекций, большинство из которых были очень хорошо подготовлены. Все выступавшие были членами нашей Церкви, за исключением Митрополита Черногорского Амфилохия, обратившегося к нам с исполненной искренности речью об отношении Сербской Церкви к экуменизму и об опыте Сербской Церкви по упразднению раскола в рассеянии, произошедшего в период коммунизма, и восстановлению единства, произошедшего в 1992 г.

Некоторые из выступавших говорили на исторические темы: были доклады об истории Русской Православной Церкви заграницей и о развитии диалога с Русской Православной Церковью Московского Патриархата и кроме того длинное сообщение о том, как преодолевались расколы и разделения на протяжении всей истории Церкви. Все это помогало участникам правильно расценивать стоявшие перед ними проблемы. Так, например, это помогло нам понять, как на протяжении истории развивалось отношение Русской Православной Церкви заграницей к Поместным Церквам и экуменизму, равно как и проблемы, которые могли быть следствием некоторых решений (например, хиротония греческих епископов-старостильников, прием приходов в России, и т.д.) Наша Церковь продолжала свое исповедание, однако, начиная с 1960-х гг., частично изменила свое направление. Протоиерей Николай Карыпов (Австралия) в своем докладе напомнил, что архиепископ Женевский Антоний был озабочен этой переменой. Семь правил, которые Архиепископ Антоний сформулировал на Соборе 1974 года, не менее актуальны в наше время ^[1].

Я в этом кратком обзоре не буду пересказывать доклады, которые опубликованы (на русском и английском) на сайтах Предсоборной комиссии и Архиерейского Синода и дают информацию для размышлений.

Прослушав доклады, делегаты могли задавать вопросы. С первого же дня и, особенно, со второго некоторые вопросы оказались для многих возможностью выразить собственное мнение. Многие участники действительно хотели выразить свои чувства по поводу происходящего.

Дебаты по поводу сближения с Москвой начались сразу. Уже основываясь на частных разговорах, можно было заявить, что мнения очень разделились: многие делегаты говорили о том, что процесс сближения идет слишком быстро, хотя почти никто не оспаривал сам принцип объединения в далеком или не очень далеком будущем. К двум проблемам было привлечено особое внимание: сергианство и участие Московского Патриархата во Всемирном Совете Церквей.

Выступлений было много, и в течение нескольких часов настроение на Всезарубежном Соборе было очень напряженное. Мне казалось, что будет невозможно прийти к более или менее единогласному решению.

Перед тем как разойтись, делегаты из Западной-Европейской епархии собрались и разработали проект заявления нашей делегации, который мы переработывали несколько раз в течение первых дней Собора, чтобы составить документ, не только приемлемый для каждого из нас, но и учитывающий волнения внутри нашей епархии. Нам удалось составить такой документ, и его содержание было изложено перед делегатами, а сам оригинал был предоставлен секретариату и приложен к протоколам Всезарубежного Собора. Мы посчитали важным выразить позицию нашей епархии в виде документа, получившего одобрение нашего епископа и подписанного всеми участниками, прибывшими из нашей епархии (как делегатами, так и представители организаций). После неспокойного периода, пережитого нашей епархией несколько лет назад, мы посчитали важным таким образом запечатлеть наше единство.

Откровенно говоря, я приехал на Собор без заранее принятого решения о том, какую позицию я буду занимать по главному вопросу. У меня, конечно же, были кое-какие мысли, и я твердо решил следовать определенным принципам, начиная с единства с епископатом и заботы о сохранении единства нашей Церкви. Что касается остального, мне казалось разумным возложить упование на Господа, что Он направит каждого из нас, даже когда это противно нашим изначальным взглядам, именно потому что Собор это не просто собрание. Я пережил нечто, что меня поразило: каждым утром решение, которое нужно принять становилось все яснее.

В среду, во второй половине дня, тон дискуссии вновь стал более спокойным, несмотря на то, что до сих пор были слышны самые различные взгляды.

Мы также ознакомились с проектом Акта о каноническом общении с Московским Патриархатом. Согласно этому Акту, Русская Зарубежная Церковь войдет в состав Русской Церкви под собственной администрацией, обладая той же автономией, как, например, Украинская Церковь под юрисдикцией Московского Патриархата. Патриарха стали бы поминать наряду с Первоиерархом Русской Зарубежной Церкви и местным епископом. Нужно отметить, что прочитанный на Всезарубежном Соборе Акт являлся лишь проектом, рабочим вариантом. Поэтому он лишь зачитывался, но не был роздан в печатном виде.

Обсуждение и голосование по поводу Резолюции о будущих отношениях Зарубежной Церкви с Церковью в России происходило в четверг 11 мая. Голосование проходило по каждому параграфу в отдельности - общего голосования по всей Резолюции не было. То, что произошло в связи с этим, мне показалось небольшим чудом: в момент голосования почти все параграфы были приняты почти единодушно или всего с парой возражений – иногда были воздержавшиеся. Хочу обратить особое внимание на то, что собранием был единогласно принят первый параграф, который гласит: «... мы будем подчиняться решениям предстоящего Архиерейского Собора.» Несмотря на то, что совсем незадолго до принятия Резолюции чувствовалось недоверие, единодушие при самом голосовании в самом деле показало, как Святой Дух действует в Церкви.

Три замечания по поводу Резолюции:

1) Как и подобает, Резолюция предоставляет епископату решение о том, когда и каким образом произойдет объединение с Церковью в России. Единственное, что выражено ясно, это то, что наша Церковь станет автономной и самоуправляемой частью Поместной Русской Церкви соответственно с нашим положением. Мы продолжаем считать, что наша позиция всегда была канонической (не в обиду будет сказано некоторым...), но, в связи с новыми обстоятельствами, появившимися после падения коммунистического режима, необходимо сделать выводы и подтвердить нашу каноничность: с самого начала наша Церковь рассматривала себя как временную администрацию, возникшую вследствие трагедии, пережитой Русской Церковью и русским народом.

2) В Резолюции отсутствует требование осудить сергианство, требование, которое многие ожидали, равно как и требование покаяния от Московского Патриархата. Можно считать, что самым важным в жизни Церкви в России за последние годы было прославление Новомучеников и возрождение церковной жизни. Речь идет не о том, чтобы вновь начать обвинять друг друга, предъявляя невозможные требования. Социальная концепция Русской Православной Церкви Московского Патриархата (принятая на Архиерейском Соборе 2000 года) принципиально и по своей сути противоположна сергианству. Сейчас главное - смотреть в будущее и следить за тем, чтобы в Церкви уклонения, подобные тем, которые были сделаны в годы советской власти, не происходили вновь. Следует, конечно, считаться и с тем – стоит ли иерархия перед непосредственной угрозой мученичества.

3) Резолюция содержит четко выраженное отношение к экуменизму, а также призыв к Московскому Патриархату покинуть Всемирный Совет Церквей. Нужно отметить, что этот содержащийся в Резолюции призыв не является условием, поставленным Московскому Патриархату, хотя бы по той простой причине, что разделение в Русской Церкви произошло не из-за экуменизма. Членство в ВСЦ – это проблема, возникшая позже, и, в любом случае, затрагивающая лишь небольшие круги Русской Церкви и ни в коем случае не огромное большинство православного русского народа. Обратиться с подобным призывом и одновременно выразить наше стремление к объединению значит послать мощный сигнал, чтобы воодушевить всех тех, кто работает над возрождением Русской Церкви. Это конструктивный шаг, а не попытка придумать предлог, чтобы задержать объединение.

Что же произойдет теперь? В послании Архиерейского Собора от 17-го мая 2006 года, обращенное к боголюбивой пастве, ясно говорится, что настало время примирения, что надо достичь объединение безотлагательно и без предоставления новых требований. В то же время благоразумие требует продвигаться с осторожностью, чтобы не вызвать ненужных волнений в среде верных. Таким образом, мы шаг за шагом идем к полному каноническому и евхаристическому общению, если будет на то Воля Божья. К членам Комиссии Русской Зарубежной Церкви по диалогу делегаты обратились с просьбой найти решение для существующих вопросов на следующей встрече комиссий. Никакие сроки не определены, но нет сомнений, что поставленной цели можно достичь довольно быстро, при условии, что в Церкви не возникнет напряженность.

В этом отношении делегаты, принимавшие участие на Всезарубежном Соборе, несут огромную ответственность: распространять в приходах дух единства, присутствовавший на Соборе, особенно во время принятия Резолюции, несмотря на все сомнения, неуверенность и напряженность.

После принятия Резолюции почувствовалось облегчение, и, мне кажется, что на послеобеденном заседании, каждый из участников на минуту впал в дремоту после переживаний и напряжения предшествующих дней.

Во второй половине Собора мы также прослушали несколько выступлений на тему свидетельства нашей Церкви в мире, в том числе доклады Бернара Ле Каро и иерея Андрея Филлипса (который когда-то состоял в клире Западно-Европейской епархии, но затем вернулся на родину в Англию). Отец Андрей закончил свой доклад размышлениями о значении «Святой Руси» не только как местного духовного идеала, но и как универсального, не зависящего от языка, поскольку он видит и духовенство, и мирян в Английской, Американской, Бельгийской, Французской и Швейцарской провинциях Святой Руси. Он объяснил, что Святая Зарубежная Русь может всегда существовать, даже когда потомки русских забудут русский язык, потому что это не лингвистическое явление, а духовное. По его мнению, истинный дух Святой Руси – это Православие, Предание и Независимость (мы должны хранить в душе эти три принципа, чтобы они нас направляли): наша Церковь не Церковь какого-то русского государства, а Церковь Святой Руси.

Два доклада были посвящены работе с молодежью – предмет, который также имеет особую важность в Европе. Результатом этого во второй Резолюции, принятой Собором (Резолюция о миссии и служении) был призыв создать комиссию по делам молодежи для всей диаспоры под руководством Архиерейского Синода. Нужно однако отметить, что перспективы, описанные выступавшими, относились к большим епархиям с большим количеством молодежи – нам в Западной Европе будет сложно претворить в жизнь подобные структуры, поскольку у нас нет необходимого размаха. Существующие организации русской эмиграции (например, Витязи) или межэтнические и межюрисдикционные группы молодежи, конечно же, больше подходят в нашем случае. Наша проблема состоит в том, чтобы помочь сегодняшним подросткам остаться верующими православными завтра. Внимание, которое было уделено проблемам молодежи само по себе показалось мне обнадеживающим.

Единственное, о чем я жалею по поводу Собора, это то, что из-за дискуссий по поводу сближения с Московским Патриархатом осталось очень мало времени на обсуждение вопроса о миссии Церкви в современном мире. Это показывает, однако, насколько разрешение данного вопроса является необходимым предварительным условием для того, чтобы перейти наконец-то к самому главному. По словам одного американского священника, который признался, что сам когда-то страдал этим недостатком: все больше людей устали слушать о проблемах Московского Патриархата, о сергианстве и о других вопросах, которые, конечно же, оставили след в истории нашей Церкви. Продвигаться к объединению, сохраняя специфику Русской Православной Церкви заграницей - значит сосредотачивать наше внимание в будущем на главном, на христианском свидетельстве в секуляризованном мире во славу Божию.

^[1] Семь правил:

1) Сохранять чистоту православия, противостоя искушениям безбожия и модернизма. Иными словами, бесстрашно стоять на пути нашей Церкви.

2) Быть смелым и свободным голосом Христовой Церкви; бескомпромиссно исповедывать истину, подобно нашим первоиерархам, исповедовавшим ее вплоть до наших дней.

3) Пользуясь нашей свободой, мы должны сочувствовать тем, кто ее не имеет, и не осуждать их, а понимать их и предлагать им свою помощь в духе братской любви.

4) Хранить и дорожить единством Церкви, рассматривая себя как неотъемлемую часть Вселенской Живой Христовой Церкви и как достойных носителей знамени Русской Церкви в ее лоне.

5) По мере возможности избегать самоизоляции, поскольку дух Церкви – дух единения, а не разделения. Не искать еретиков там, где их, может быть, и нет, опасаясь любых перегибов в этом вопросе.

6) Призывать к объединению всех русских православных верных и пастырей, отпавших от нас. Призывать не с угрозой наказания, а с братской любовью во имя страждущей Русской Церкви и нашей многострадальной родины.

7) Обращать наш взор к России, начинающей возрождаться, и оказывать ей помощь всегда, когда возможно.