Неоправданный пессимизм: о судьбе РПЦЗ после воссоединения

В преддверии IV Всезарубежного собора писалось много о препятствиях на пути воссоединения с Московским Патриархатом с точки зрения внутрицерковной оппозиции в самой РПЦЗ. Тогда утверждалось, что примерно половина приходов Зарубежной Церкви против объединения. Но звучали и оптимистичные замечания: «Не стоит переоценивать оппозиционные силы». Ныне можно с радостью констатировать, что оптимисты, похоже, оказались правы.

В околоцерковной прессе, в особенности в интернете, за последние полгода появилось невероятное количество информации о процессе восстановления церковного единства, зачастую в злорадном ключе: мол, продались зарубежники, капитулировала РПЦЗ, которой теперь осталось только развалиться на части, т. к. многие не пойдут за архиереями. Победа в данном сценарии за «альтернативным православием», к которому теперь и переходит роль будто бы легитимной Русской Церкви. Таким образом, создается впечатление, что существование эмигрантской церкви стремительно близится к трагичной развязке.

На самом деле, все обстоит совсем иначе. Вкратце, произошло следующее: Резолюция Всезарубежного Собора выразила добрую волю делегатов к объединению, которые единодушно выразили «свою решимость уврачевать раны разделения внутри Русской Церкви – между ее частями во Отечестве и за рубежом». В резолюции, принятой Собором, в частности, выражается надежда, «что в благоприятное для сего время будет восстановлено на основе Христовой Истины единство в Русской Церкви, открывающее нам возможность служить вместе и причащаться от единой Чаши». На последующем Архиерейском Соборе иерархи решили, что благоприятное время наступило, поскольку принципиальные вопросы, мешающие каноническому общению с Патриархатом, адекватно решены обеими комиссиями. Доработка «Акта о Каноническом Общении» и разработка формальной церемонии его принятия была поручена Архиерейским Собором Синоду РПЦЗ. 7-го сентября Синод Акт утвердил. На данный момент осталось назначить дату первого совместного сослужения Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и Митрополита Восточноамериканского и Нью-Йоркского Лавра.

Синодальная резолюция 7-го сентября вызвала бурную реакцию оппозиции. Появилось письмо протеста от имени 72-х делегатов Всезарубежного собора. (Правда, отсутствие подписей и свидетельств многих делегатов, что письма им никто не показывал, ставит подлинность данного документа под сомнение). Зазвучало страшное слово «раскол». По быстро составленному сценарию в новую (конечно, истинную) версию РПЦЗ должны уйти по крайней мере пять архиереев (т. е. фактически половина епископата). Это первый заместитель председателя Архиерейского Синода архиепископ Австралийский Иларион, ахиепископ Чикагский Алипий, епископ Ирийский Даниил, епископ Манхеттенский Гавриил и епископ Одесский Агафангел.

Стоит, однако, проверить достоверность подобных слухов, и оказывается, что все совсем не так. Действительно, архиепископ Иларион Австралийский озабочен тем, что Московский Патриархат продолжает состоять членом Всемирного совета церквей. В письме Синоду он пишет о том, что австралийская паства не протестовала бы против объединения, если бы не этот вопрос; в то же время, преосвященный Иларион не собирается идти против решения Синода, а лишь просит его повременить. По последним сообщениям из Чикаго, архиепископ Алипий ничего против объединения не имеет. Епископ Даниил, действительно, против, но шагов к расколу до сих пор не предпринимал. Епископ Гавриил уже давно считается лидером оппозиции, но в последнее время придерживается «средней» точки зрения: объединяться надо, но не сейчас. Самую странную позицию занял епископ Агафангел: его епархия вроде не уходит из РПЦЗ, но в то же время прекратила поминать митрополита Лавра. В Одессу переехали некоторые клирики из Ишима, несогласные с примиренческим настроением местного «зарубежного» епископа Евтихия. Таким образом, получается, что епископ Агафангел – единственный архиерей, вступивший, но пока еще не полностью, на путь разрыва молитвенного общения с зарубежным Синодом. Остальные же проявляют церковное послушание и следуют за митрополитом Лавром.

В итоге можно прогнозировать следующее: где-то весной (возможно, на Прощеное воскресенье) состоится формальное воссоединение. Зарубежная Церковь вступит в состав Московского Патриархата, сохраняя при этом самоуправляемый статус. За службой будет поминаться патриарх; миро будут получать из Москвы. Первоиерарха РПЦЗ станут выбирать из своих же архиереев с последующим формальным утверждением в Москве. Непонятно, правда, как предполагается решить имущественный вопрос, особенно в Иерусалиме. Кроме того, осталось разобраться с параллельными структурами: приходами РПЦЗ в России и приходами МП за рубежом. Да и неясно, как отразится объединение на отношении русского православия с Православной Церковью в Америке. По всей видимости, руководство обеих частей Русской Церкви пришло к выводу, что подобные вопросы второстепенны по сравнению с главным – евхаристическим общением. Если удастся достичь духовного единства, об остальном будет проще договориться.

Хотя внутри РПЦЗ до сих пор раздаются голоса с резкой критикой процесса объединения, есть все основания полагать, что подавляющее большинство приходов (а с Божией помощью, и все) пойдет за архиереями. Оптимизм возможен по нескольким причинам. Во-первых, из критиков только самые непримиримые продолжают вспоминать сергианство. Большинство же следует формуле владыки Гавриила Манхеттенского, которая сводится к следующему: «Объединяться хорошо, но зачем же так скоро, ребята?». Объясняется подобная позиция достаточно просто. Если спросить: «А почему вы против?» – то отвечают часто подобным образом: «Да как-то все быстро происходит, нам ничего не говорят… Как-то мимо прихожан все делается». И здесь проявляется два важных момента. Во-первых, во многих приходах РПЦЗ исторически сложились достаточно демократичные отношения между клиром и народом. Ведь Всезарубежный Собор 2006 года в истории РПЦЗ уже четвертый Идеал соборности крепко усвоен членами Зарубежной Церкви, особенно в приходах, процветавших в условиях западной демократии. Народ привык к тому, что священники и архиереи легко доступны. В отличие от Патриархии, попасть даже к самому первоиерарху очень просто. Стоит только подойти к нему после службы, и вопрос решен, поскольку Митрополит не заслонен стеной секретарей и иподиаконов. В принципе любой прихожанин или священник Зарубежной Церкви чувствует себя вправе лично высказать священноначалию свое мнение, не боясь негативных последствий. А переговоры между встречными комиссиями РПЦЗ и МП велись до последней минуты в условиях строжайшей секретности. В данном случае реакция «а меня не спросили» среди прихожан и клира, привыкших к открытым отношениям с начальством, вполне понятна.

Второй момент связан с фразой «как-то быстро все делается». Еще десять лет назад часто приходилось слышать обратную жалобу: «Надо бы объединяться с Патриархией, а у нас ничего не делается. Полный застой». Ведь в течение пятнадцати лет во главе Зарубежной Церкви стоял Митрополит Виталий, который вкупе с единомышленными ему архиереями (особенно епископом Григорием Граббе и архиепископом Лос-Анджелесским Антонием) всячески тормозил попытки хотя бы начать диалог с Москвой. В те годы за подобную попытку подвергся прещениям архиепископ Берлинский Марк. Тогда многие пастыри по собственной инициативе начали ездить в Россию и налаживать добрые отношения с патриаршим духовенством, за что некоторые подвергались сильному давлению Митрополита и его окружения. К моменту ухода Митрополита Виталия на покой в 2000 году застой стал настолько привычным, что в лучшем случае ожидалось снижение новым митрополитом резкого тона полемики с Патриархатом. Думали, что вопрос о коренных решениях по-прежнему отложен в долгий ящик. Подобному прогнозу способствовала и личность новоизбранного Митрополита Лавра, которого было принято считать хорошим монахом, но человеком безвольным и плохим администратором.

Именно поэтому развитие событий после 2000 года и воспринимаются многими в Зарубежной Церкви как стремительное и неожиданное. Первый признак грядущих перемен остался почти незамеченным: скоро после интронизации Митрополит Лавр посетил один из приходов Калифорнийской епархии. За трапезой он сказал, что считает необходимым наладить нормальные отношения с Московским Патриархатом, чем совершенно удивил присутствующих. Действительно, при Митрополите Виталии тогдашний архиепископ Сиракузский Лавр хранил молчание по поводу собственного отношения к вопросу об объединении. Причем настолько дипломатично, что обе стороны считали его «своим». Было известно, что он неоднократно ездил в Россию с паломническими визитами; в репортажах о поездках ничего не говорилось о встречах с представителями Патриархата. Собственные его рассказы сводились к формуле «посетили такой-то монастырь, приложились к мощам и помолились». Теперь есть основания полагать, что «паломничества» будущего Митрополита включали и дипломатические моменты. Во всяком случае, стало известно, что сам владыка Лавр у себя в Свято-Троицком монастыре (Джорданвилль) неоднократно принимал приехавших инкогнито московских архиереев, причем одного – в сане митрополита. Таким образом, сценарий (представляемый околоцерковными СМИ), по которому Митрополит Лавр согласился открыть диалог с Москвой только после личного вмешательства Президента Путина, недостоверен. По всей видимости, высокопреосвященнейший Лавр еще в середине 90-х годов осознал, что воссоединение необходимо и своевременно. Ежегодные частные поездки по России убедили его в действительности возрождения Русской Церкви. Как искренний последователь «отцов-основателей» Зарубежной Церкви, которые всегда утверждали, что в момент освобождения Русской Церкви от безбожной власти зарубежная ее часть обязана участвовать в ее восстановлении, нынешний Митрополит с 2000-го года ведет хорошо продуманный и твердый курс в этом направлении, проявляя при этом силу воли, которую никто от него не ожидал.

Получается, что сомнения большинства оппозиционеров можно развеять достаточно легко. Во-первых, после заседания 7-го сентября Синод принял меры против распространявшихся слухов о «капитуляции», оперативно поместив пространное пояснение на синодальном веб-сайте, а так же разослав этот документ настоятелям приходов. Если на местах будет последовательно проведена политика максимальной открытости, включая публикацию «Акта о каноническом общении» и разъяснительные встречи с прихожанами, то, по всей вероятности, волнение среди паствы безболезненно угаснет. Во-вторых, после недавней кончины Митрополита Виталия нет больше оснований приставлять «Л» (т. е. Лавр – прим. ред.) к названию РПЦЗ: после полного разложения мансонвилльского раскола синодальная церковь остается единственно легитимной структурой Зарубежной церкви. «Альтернативное православие» за рубежом не представлено, несогласным остается уходить к старостильным грекам. Пока даже наиболее серьезно настроенные оппозиционеры этот вопрос не поднимают.

Таким образом, есть достаточные основания надеяться, что Зарубежная Церковь войдет в общение с Московским Патриархатом, не потеряв ни одного прихода. Тем более, что из мансонвилльского раскола уже начали возвращаться отдельные общины. Как будет проходить сам процесс слияния двух частей Русской Православной Церкви, пока неизвестно. Но уже видны благоприятные плоды: после многих лет самоизоляции РПЦЗ постепенно входит в общение с вселенским православием. В августе Митрополит Лавр посетил Святую Землю, где несколько раз встречался с Патриархом Иерусалимским Феофилом. Впервые за многие годы епископ Святого Града присутствовал на торжественном богослужении в Елеонском монастыре (РПЦЗ). Одновременно клирики РПЦЗ стали чаще сослужить с представителями Сербской Церкви: в день преподобного Сергия Радонежского в приходе Зарубежной Церкви в городе Кливленд Митрополит Лавр и епископ Петр служили литургию вместе с сербским епископом.

Итак, сейчас происходит очень редкое событие в истории Православной Церкви: несмотря на все внешние и внутренние препятствия, маленькая юрисдикция нашла в себе достаточно духовных сил, чтобы противостоять искушению окончательного раскола и пойти по пути единения и любви. Здесь воистину есть чему радоваться.