Храм Богоявления Господня в Дорогомилове. Часть 1

В честь Богоявления Господня в старой Москве был возведен храм, прошедший исторический путь от приходской церкви местных ямщиков до кафедрального патриаршего собора. Он был построен по образу храма Христа Спасителя и разделил с ним его судьбу, оставив после себя много загадок.

Храм появился в древней московской местности, связанной с именами святого Александра Невского, его сына московского князя Даниила и новгородского боярина Ивана Дорогомилова. Известно, что Дорогомиловым изначально называлась местность на левом берегу реки, в конце Девичьего поля около Плющихи, где по преданию, благоверный князь Александр Невский будто бы основал первый московский монастырь – пещерный Саввин, вероятно, по образу пещерного Сионского монастыря в Иерусалиме, как считал великий историк московского градостроительства М.П. Кудрявцев. По его мнению, основателем Дорогомилова и стал Александр Невский, а от его монастыря теперь осталось имя местного Саввинского переулка. Другие историки относят реальное появление этой обители к более позднему времени – XV веку. А честь основания первого в Москве монастыря отдают святому князю Даниилу Московскому. Он и пожаловал эти земли в вотчину верному боярину своего отца Ивану Дорогомилову. Возможно, что этот боярин пришел с ним в Москву после того, как юный князь Даниил получил Москву в удел. Ученые выдвинули версию, что его фамилия явилась от прозвища «дорогомилый», то есть высокоценимый и любимый человек.

В середине XVI века Дорогомиловым уже называлась местность на правом берегу Москвы-реки. Прежде это была пустынная земля. Во время великой кремлевской стройки Ивана III сюда были перенесены останки захороненных в Кремле, а на месте их прежних могил разбили сады, что вызвало гнев знаменитого Новгородского архиепископа Геннадия, назвавшего этот поступок «нечестью государскою». Освоение же этой местности началось, когда Иван Грозный устроил здесь, у Смоленской дороги, Дорогомиловскую слободу ямщиков – она была всего лишь второй по древности в Москве после Тверской ямской слободы. Оттого и появились сказки о «ямщицком» происхождении имени местности.

Первая легенда гласит, что дорога здесь была на редкость гладкой, ровной, накатанной, в общем, «милой» дорогой. Она доставляла такое удовольствие путникам, что они только радовались поездкам: «Дорого-мило»! Другая легенда не менее романтична. Дорога, дескать, была удобной для езды, местные ямщики умели возить ровно и быстро, зато заламывали очень высокую цену за свои услуги, но это не расстраивало седоков: «Дорого, да мило!» Так будто и повелось – «Дорогомилово». Но, конечно же, это было заимствованием названия более древней местности на противоположном, левом берегу Москвы-реки.

Итак, история правобережного Дорогомилова началась с основания ямской слободы. Тогда же, в середине XVI века, на ее главной улице появилась деревянная церковь Богоявления Господня, с приделом святителя Николая Чудотворца, ставшая приходской для местных ямщиков и потому получавшая ругу – казенное содержание. Как и все Богоявленские храмы, она была традиционно построена у воды, близ Москвы-реки: в престольный праздник на реке устраивалась «иордань», и к ней из храма торжественно направлялся крестный ход. С тех же давних пор повелась традиция, продержавшаяся до самой революции: в храме служили преимущественно ранние обедни, ибо так было удобнее его прихожанам – трудящимся.

Чтобы правильно понять историю этого храма, надо знать, что представляли собой московские ямщики.

Во-первых, это были государевы люди. Думать, что ямщик в древней Москве был простым извозчиком, значит глубоко заблуждаться. Ямщик был не просто уважаемым человеком, ямщик состоял на государевой службе со всеми обязанностями и привилегиями, поскольку конный транспорт был единственным видом сухопутного сообщения в древней России. Однако систему ямской гоньбы – гордость средневековой Московии – Московское государство позаимствовало у татаро-монголов, где ее ввел сам Чингисхан, а он в свою очередь перенял ее из Китая, чтобы наладить сообщение с покоренными обширными землями.

Поработив Русь, татары возложили на покоренное население ямскую повинность, заставив развозить ханских чиновников в разные места и поставлять для того лошадей. Татарское слово «ямчи» означало «проводник», и у русских превратилось в «ямщика», а «ямом» именовалась как сама дорога, так и промежуточная станция на ней – постоялый двор, где меняли лошадей и останавливались на отдых. Участки дороги между станциями именовались «гонами».

Сначала ямщиков поочередно выбирали из тягловых крестьян для отбывания ямской повинности, но со времени Ивана III, когда к Москве стали активно присоединяться удельные княжества и потребовалось налаженное сообщение, статус ямщика резко повысился. Отныне ямщики освобождались от всех остальных повинностей и податей, исполняя гоньбу как государеву повинность. В первой половине XVI века ямщиков стали оделять земельными владениями, и каждый ямщик взамен должен был содержать три лошади, а кто получал большее жалование – и по шесть лошадей. Развозили они поначалу только чиновников, государевых гонцов по казенной надобности, иностранных послов и грузы, а потом уже и частных лиц.

Одно время ямским делом управлял боярин Пушкин, предок поэта. При Иване Грозном уже был создан Ямской приказ, находившийся в Кремле на Ивановской площади. Поскольку ямская гоньба стала государственной службой, для ямщиков была введена форма вроде стрелецкой, с эмблемой в виде двуглавого орла. А ямщицкое дело стало профессиональным. Вместо поочередного исполнения ямской повинности появились «ямские охотники», то есть крестьяне, пожелавшие избрать гоньбу своим постоянным занятием. В них шли люди зажиточные, грамотные, с доброй репутацией и только с поручительством односельчан и священника о том, что сей охотник «человек добр и семьянист, и животом прожиточен, и государеву ямскую гоньбу ему гонять мочно». Назначенные ямщики давали клятву честно нести службу, не пить, не играть в карты (которые появились у нас при Иване Грозном) и не совершать преступления против государства – уж очень выгодна была эта служба. Община же не только освобождала их от всех других повинностей и даже от рекрутчины, но и оказывала им всяческую денежную и продовольственную «подмогу». Постоянных ямщиков и селили в ямских слободах. Чтобы ямщика приняли в слободу, требовалось новое поручительство, на сей раз его сослуживцев, что он не будет воровать и причинять убыток. Ямщицкая служба была крайне ответственной. За невыход на работу следовало наказание, особенно если речь шла об обслуживании дипломатических миссий, за потерю царской грамоты – смертная казнь, а за успехи – чарка водки, не считая жалования. Когда при первом Романове Ямской приказ возглавил князь Дмитрий Пожарский, профессиональные ямщики стали зачисляться в разряд служилых людей. И Соборное уложение 1649 года установило за оскорбление ямщика штраф в размере 5 рублей.

В Москве было несколько ямских слобод у главных трактов – Рогожская, Коломенская, Переяславская. Все они устраивались на самых окраинах города и назывались «далекие концы». Ямщикам в вечное владение отдавались обширные земли под слободскую застройку, под пашни, сенокосы, луга и огороды. Взамен ямщики были обязаны защищать город при нашествии неприятеля как посадские жители, однако их освободили от уплаты посадских податей и от участия в городских работах.

Вот таким был старинный русский ямщик.

Вторая особенность кроется в том, что московские ямщики москвичами в большинстве своем не были, это были переселенцы из тех самых пунктов, куда осуществлялась гоньба, ибо от них требовалось хорошее знание дороги. В Тверской слободе это были тверичане, псковичи и новгородцы, в Дорогомиловской же поселились жители села Вязем. Смоленская дорога была в ту пору очень оживленной. По ней ездили в Западную Европу, на Балтику, в Литву и Смоленск, и это очень сильно повлияло на благосостояние ее жителей. Дорогомиловские ямщики были самыми зажиточными среди своих московских «сослуживцев». Другая причина их достатка крылась в местных вольностях, небывалых для других ямщиков. Несмотря на категорический запрет властей заниматься торговлей и промыслами, они открыто держали в Дорогомилове собственные лавки, иногда и вовсе забывая о гоньбе. Разбогатевшие возницы давали беднякам деньги в долг и в качестве уплаты заставляли их «гонять» вместо себя. Иные ямщики, записавшись в «сенные истопники» царевны Наталии Алексеевны, получили надежное прикрытие для своих торговых занятий.

Все это привело к тому, что дорогомиловские ямщики быстро сумели построить себе каменный храм на месте деревянного, да еще и в те годы, когда каменное строительство в Москве было запрещено известным петровским указом, и весь камень вместе с архитекторами забирал себе юный Петербург. Прошение о строительстве каменного храма для дорогомиловских ямщиков было подано в 1712 году, но в связи с указанными трудностями он был построен к 1727 году.

Дорогомилово к тому времени уже немало повидало на своем веку. В 1586 году здесь с почетом встречали Антиохийского патриарха Иоакима, в самый канун учреждения патриаршества в России. Оттого встреча была особенно важной и торжественной. Вероятно, не обошлось без участия Богоявленской церкви – по крайней мере, звонили ее колокола, и духовенство выходило встречать высокого гостя на его пути в Кремль. Уже в 1589 году в России появился собственный патриарх, а дальше грянула Смута. И в 1606 году через Дорогомилово проехала в Кремль Марина Мнишек со свитой, причем для ее встречи были построены первые в Москве деревянные Триумфальные ворота – не при Петре I, как гласит расхожее мнение. А в июне 1635 году в Дорогомилове встречали останки царя Василия Шуйского. Эта встреча была еще одним последствием Смутного времени: несчастный «народный» царь, сверженный с престола, был захвачен полякам и увезен в Польшу; его везли в Варшаву как побежденного правителя вслед за колесницей польского короля Сигизмунда, намекая этим на поражение России. Шуйский так и умер в плену. А когда Россия победила и с Польшей был заключен мир, царь Михаил Федорович просил польского короля отдать останки Шуйского. Конечно, полякам было лестно иметь у себя могилу пленного русского царя, но пришлось согласиться. Гроб с прахом Шуйского встречали в Дорогомилове бояре и дворяне, и вероятно, что духовенство Богоявленского храма тоже принимало участие в этом печальном торжестве.

Петровская эпоха изменила судьбу старого Дорогомилова. После перенесения столицы в Петербург Смоленская дорога стала менее оживленной, хотя ямщики продолжали нести свою службу и возить почту. Вольности в Дорогомилове кончились после создания Камер-Коллежского вала в 1742 году. Дорогомилово оказалось за его чертой, и на местных ямщиков возложили городские и полицейские повинности, обязали их к несению воинской службы и к уплате налогов, потихоньку прибирая их пахотные земли. Эра ямщиков стала закатываться при Екатерине II, когда было создано Главное управление почтовых дел, вместо ямов учредили почтовые станции, а почтовых служащих набирали по вольному найму. Ямщики перестали существовать как сословие, но еще оставались чисто транспортным средством, по-прежнему гоняя по русским дорогам, перевозя пассажиров да большие грузы.

В 1771 году страшная эпидемия чумы не обошла Дорогомилово стороной. И церковь Богоявления оказалась запечатанной по причине смерти ее духовенства. Но храм и прихожане оправились быстро, ибо уже в 1773 году здесь проводились веселые народные гуляния на масленицу, Семик и Троицу, куда не раз наведывалась государыня полюбоваться на девичьи хороводы. Гуляния начинались строго после трезвона колоколов Богоявленского храма, знаменовавшего конец богослужения. Вместе с народом праздновали и священники, но потом им это запретили: по указу Синода священники давали особую подписку не выходить «на гульбища».

С конца XVIII века стал меняться приход Богоявленского храма: на смену ямщикам, уходившим в посадские люди или возвращавшимся на родину, приходили «всяких чинов» люди. Тогда сложилась еще одна характерная черта Дорогомилова – здесь традиционно селились бедные или небогатые обыватели, крестьяне, солдаты, унтер-офицеры, купцы, мещане, занимавшиеся извозом, огородничеством, мелкой торговлей и ремеслами. Интеллигенции здесь никогда не было (в отличие от наших дней), и это сильно сказалось в последующие времена. Здесь селилось простонародье, но не пролетариат. (Не случайно многие прихожане Богоявленского храма трагически погибли на Ходынском поле в 1896 году, о чем власти уведомили духовенство.)

Но до того перевернулась еще одна великая и трагическая страница в истории Дорогомилова. Через его заставу сентябрьской ночью 1812 года оставляла Москву русская армия. Все храмы, в том числе и Богоявленский, были открыты настежь, на папертях стояли священники в полном облачении и со святыми дарами в руках, благословляющие воинов. По Смоленской дороге входили войска Наполеона. По преданию, на Поклонной горе французский император молвил: «Так вот он, этот знаменитый город! Давно пора!» – и велел дать по Москве несколько устрашающих холостых залпов, чтобы поторопить москвичей с ключами. И будто бы один французский офицер, желавший выслужиться, привел ему нескольких русских бродяг, выдав их за депутацию, но Наполеон распознал обман. Не дождавшись ключей, завоеватель расположился на ночь в Дорогомилове.

В период вражеского нашествия Богоявленский храм обгорел и частично порушился. А в 1818 году его настоятель, отец Димитрий Литвенский, был награжден наперсным крестом, как и другие отличившиеся в Отечественной войне священники. Согласно уставу такими крестами награждалось «духовенство, призывавшее перед алтарем Всевышнего теплыми молитвами своими благословение Божие на всероссийское оружие и воинство и примерами благочестия ободрявшее народ к единодушию и твердости». Таким же крестом был награжден настоятель домового университетского храма отец Иона, который спас церковную утварь и первым отслужил молебен в Страстном монастыре после ухода армии Наполеона из Москвы. Видимо, велика была роль и священника Дорогомиловского храма, раз он удостоился такой награды.

Вскоре после Наполеона Дорогомилово посетила новая беда – холерная эпидемия 1830 года. Считается, что в благодарность за избавление от нее в Богоявленском храме в 1835 году появился второй придел в честь иконы Богоматери «Утоли моя печали».

История не очень баловала Дорогомилово. Жизнь ямской слободы была тихой, окраинной, не преисполненной великих исторических событий. Прихожанами храма были обыкновенные люди, ямщики, купцы да мещане, но как гласит местное предание, истинное чудо случилось в Дорогомилове во времена святителя митрополита Филарета. Тогда прихожанин Богоявленской церкви купец Хухриков (забавная фамилия была дана ему за необычную прическу) держал в том же приходе винную лавку, где поставил небольшую икону святителя Николая Чудотворца. Вдруг от нее получила исцеление одна женщина. Слух о том чуде пролетел по всему Дорогомилову, и в лавку повалил народ, ставя перед образом свечи, а перед входом в лавку снимая шапки. В общем, почести оказывались неподобающие кабаку, о событии доложили святителю Филарету, и тот велел перенести икону в Чудов монастырь, что и было исполнено. Утром икона снова оказалась в лавке на прежнем месте, после чего в Дорогомилово началось настоящее паломничество. Святитель Филарет вновь велел перенести образ в Чудов, и вновь наутро он оказался в лавке. Тогда святитель с духовенством прибыл в лавку, сам поднял икону и с крестным ходом перенес ее в Кремль, где она и осталась.

А в истории Богоявленского храма главная эпоха была впереди.