О человечности и бесчеловечности. Ч. 7

О человечности и бесчеловечности. чч. 1–2,  3–4,  5,  6

Подлинная гуманность, человечность – это онтологическо-бытийная и свободно-жизненная связь человека с Богом; это дарованное Богом богоподобие, христоподобие человека, воспринимаемое и осуществляемое человеком в свободе, любви и соработничестве, а не одна только голая «человечность», гуманизм = хоминизм (от лат. homo. – Примеч. перев.). Поэтому когда Христос соделался человеком, истинным человеком от Девы Марии, Богородицы, Он и в самом деле стал Человеком и Человеколюбцем, краснейшим добротою паче сынов человеческих, как прорицал пророк и царь Давид. Наш святой владыка Николай написал удивительную книгу о Христе «Единый Человеколюбец». Он сам пребывал в этом же духе и настроении. Достоевский говорил то же самое, а до него и до святителя Николая и другие святые свидетельствовали: Христос – это велелепнейший, досточуднейший, истиннейший Человек. Когда мы говорим «велелепнейший», то имеется в виду не только внешняя эстетическая сторона, ведь при Его страданиях, как говорит святой пророк Исаия, мы видели Его, и не было в Нем вида [т. е. внешней человеческой красоты] (Ис. 53, 2–3), потому что этот вид изменился из-за непритворных страданий. О том, что Христос как истинный Человек действительно страдал, свидетельствует и Его человеческий вопль на Кресте: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мф. 27, 46). Этот вопль Христос испустил на Кресте, потому что понес в Себе всех нас; и за всех нас, и вместо всех нас, и от имени всех нас, и из сердца всех нас Он говорил Богу Отцу: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня [т. е. нас, людей] оставил? В этом состоял спасительный богочеловеческий путь к избавлению нас, людей, от нашей богооставленности, от последствий того, что мы покинули и бросили Бога. Ведь не Бог оставляет человека, а человек оставляет Бога, и в этом оставлении Бога и удалении от Бога, в разрыве бытийно-жизненной связи с Богом, характеризующейся свободой и любовью, происходит расчеловечивание человека, так что он перестает быть самим собой.

Подлинная гуманность – это когда человек истинно привяжется к Богу и с Богом и в Боге созиждется в полного и совершенного человека. Не против Бога должен он идти, потому что это было бы и против человека. Не говорите мне о гуманности этих обезбоженных евро-американцев, которых мы видим и узнаём по делам, а лучше сказать – по злодеяниям, преступлениям, особенно теперь: и до, и во время, и после бомбардировок нас, сербов, и наших святынь в Косово и Метохии. (Для меня они стали почти отвратительными в этом их «гуманизме». Когда они к тебе приближаются якобы желая побеседовать – а их разговор есть главным образом диктат! – видно, что они пренебрегают тобой и презирают тебя; своей надменностью и лицемерной «гуманностью» они уничижают нас. Может быть, я здесь слишком чувствителен, но посмотрите на них сами и прочувствуйте их как людей, лицом к лицу, пред Богом и нашими настрадавшимися народами, да и пред другими страдальцами в мире сем, претерпевшими от них зло.)

Мы, сербы, слава Богу, сохранили и должны сохранять себя православными; это –то, что наш патриарх, сей подлинно Божий, христоподобный человек, постоянно подчеркивает: «Я не непогрешим, и слава Богу, что не непогрешим». Но как человек из плоти и крови, от всей души, от всего сердца и от всех моих чувств я поступаю так, что не могу не реагировать, когда делают зло и ведут себя коварно и бесчеловечно, негуманно и несправедливо перед Богом и людьми. Так отреагировал не так давно и весь наш сербский народ, показавший себя в недавних событиях в Белграде и Сербии (5 октября) народом зрелым, свободолюбивым и человечным.

Ввергли нас в горе-злосчастье, «забавлялись нашей бедой», как говорим мы здесь, в Герцеговине, и те, внешние, и эти, внутренние, тираны и изуверы. Ведь они так или иначе между собой связаны; и они довели нас до края пропасти: человеческой, национальной, всечеловеческой, – своей внутренней и внешней «политикой» и «демо(но)кратией» (а демоно-кратия значит, что не народ, демос, правит, а демоны), потому что люди, к сожалению, могут и демонизироваться, соделаться как бы бесами, если не очеловечатся и не воспримут людские качества (а мы «еще из людей не выписались», – говорит наш поэт); такими они и в самом деле могут стать даже тогда, когда ведут себя формально «гуманно», а в действительности своими изуверствами противятся Богу. Такими они становятся и в самом деле, когда «гуманисты» они лишь лицемерно (как некогда на Востоке коммунисты, а ныне на Западе капиталисты), а в сущности и те, и другие негуманны и бесчеловечны. Такие негуманные «гуманисты» с Запада, из Европы и Америки имеют и проявляют демонские претензии: чтобы «упорядочить» и «осчастливить» нас и наш дом, без нас и не спрашивая нас, а чаще всего и вопреки нам, чтобы кроить нас по самим себе и по «своему образу и подобию» нас перекраивать и формировать.

Вот уже в течение почти двух веков они нас и наш дом, нашу страну и отечество, не спрашивая нас и наперекор нам, «осчастливливают и упорядочивают», якобы нас «демократизируя» – и это те, кто себя в своей дьявольской гордыне и высокомерии «демонократизировал». А гордость – это одно из главных качеств бесчеловечности, и эта люциферская гордость характеризует современную европейскую цивилизацию. Почему, например, когда мы в прошлом веке здесь, в Герцеговине, освободились от турок, они из рук оккупантов-турок передали нас в руки новому захватчику – Австрии? Уже тогда мы могли сами свободно и по-демократически как народ христианский обустроить свой дом, потому что есть у нас древние юридическо-государственные традиции, независимые ни от кого, ведь мы народ правдолюбивый и человечный. Но они нам тогда этого не дали, выставив свои интересы впереди и выше нашей свободы, равно как и сегодня нам не дают этого и не допускают того, чтобы мы как народ обрели свободу и сами распорядились в части обустройства собственного дома. Так они, в большей или меньшей степени, поступают и со всем сербским народом, и со всеми Балканами, да и с другими народами в мире.

Есть у меня здесь один удивительный текст нового министра вероисповеданий из Белграда, г-на Боголюба Шияковича (к тому же профессора философии из Никшича) «Критика балканистского дискурса», где он ясно и аргументированно показывает, что евро-американцы больше не говорят о нас как о «Балканах», но – как о «Юго-Восточной Европе», потому что, движимые своей гордой ненавистью, они настолько захулили и оклеветали Балканы – эту колыбель Европы и Европу прежде Европы, – что хотят, чтобы и мы возненавидели Балканы и забыли, что Балканы и балканские народы – это мы, а они лишь посредники, преследующие на Балканах только собственную корысть. До г-на Шияковича одна болгарка, Мария Тодорова, написала в США на английском языке аналогичную книгу «Воображаемые Балканы» (книга переведена и на сербский язык), а также из-под пера Ноама Чомски недавно вышла похожая книга, «Новый милитаристский гуманизм: уроки Косово» (тоже переведена на сербский язык). И как видите, это их «гуманное» поведение сейчас разоблачило себя во всей своей наготе, через злодейские бомбардировки и не менее преступное отравление ураном, а также в дальнейших поблажках албанским террористам в Косово и Метохии, тогда как, несмотря на преступления, совершенные албанцами над сербами и ранее, и теперь, в условиях значительного военного присуствия НАТО в Косово и Метохии, они не хотят предпринимать никаких мер по реальной защите сербского народа и его святынь (разве что только делают более чем отвратительные заявления о якобы имеющей место «озабоченности» и «сожалении»). <…>

И мы, сербы, конечно, не золотые, и мы не без греха и недостатков, но все-таки мы еще имеем в себе и храним ту евангельскую соль, именуемую покаянием, а покаяние – это моральное, и духовное, и подлинно человеческое обновление, возвращение к истинной человечности и гуманности в человеке и народе. Без покаяния нет возрождения ни для человека, ни для народа, ни для человечества, нет истинной гуманности, которая есть мера, данная человеку от Бога. Поэтому в начале Христова Евангелия и содержится призыв к человеку и к человеческому роду, погрязшему во грехе и зле: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3, 2; 4, 17; Мк. 1, 15).